Каньон Холодных Сердец
Шрифт:
Не будь Максин столь легкомысленна, она, возможно, поостереглась бы убивать насекомое. Но, увы, ее никогда не интересовали вопросы метафизики. Ей доводилось слышать, что в некоторых культурах к мухам, садящимся на труп, относятся благоговейно, считая, что именно они уносят душу умершего. Однако Максин, как видно, начисто позабыла о подобных рассказах или просто не принимала их на веру.
Так или иначе, она без всякого сожаления придавила мертвую муху ногой и отправилась на поиски спиртного.
Глава 2
Выложенная плитками комната тонула в туманной дымке. Хотя теперь стены ее стали различимы для глаз – Тэмми видела и замазку между плитками, и трещины на их поверхности, – плотный холодный
В воздухе стоял горький запах, напоминающий плесень. Несомненно, комната обладала способностью создавать различные иллюзии, в том числе иллюзию запаха. В прошлый раз, стоило Тэмми войти сюда, в ноздри ей ударило благоухание свежей травы, влажной земли и омытых дождем листьев, к которому примешивался запах конского навоза, что исходил от кучи, наваленной одной из лошадей герцога. Но выяснилось, что вся эта симфония ароматов маскировала истинный запах комнаты – запах плесени и гниения.
Тэмми робко продвигалась вперед, опасаясь, что, внезапно столкнувшись с кем-нибудь в тумане, не успеет спастись бегством. Судя по доносившимся до нее звукам, в комнате было полно призраков; однако густая пелена приглушала их горестные вопли и стенания, и трудно было понять, далеко они или близко. На всякий случай Тэмми не выпускала из виду одну из стен, надеясь, что это послужит ей надежным ориентиром.
Комната еще сохраняла остатки своей магической силы, но то было лишь жалкое напоминание о прежнем волшебстве. Пейзаж, некогда казавшийся столь реальным, ныне был намечен лишь контурно. Некоторые его детали превратились в абстрактные наброски, другие исчезли бесследно. Но в тех местах, где значительные куски мозаики сохранились нетронутыми, фрагменты картины по-прежнему обладали объемностью и убедительностью. Так, Тэмми увидела мягкие кочки, поросшие травой и белыми цветами, и иллюзия того, что все это живое, была столь же полной, как и несколько часов назад. В другом месте возвышались целые горы валунов, и на них росли тонкие, слабые деревца, семена которых некогда попали в расщелины между камнями. Вдали сквозь клубы тумана виднелись остатки рощ и лесов, рек и дорог; звери там по-прежнему охотились, а люди жили и умирали.
Однако все эти фрагменты исчезающего мира на глазах блекли и выцветали под лучами беспощадно яркого солнца. Игра оттенков, изящество исполнения – все было утрачено безвозвратно. Остатки волшебной картины все больше напоминали графику в детской книжке-раскраске.
В какой-то момент плотная дымка над головой Тэмми слегка развеялась, и ей удалось увидеть кусочек потолка. С ним произошло то же самое, что со стенами и полом. Очертания туч и облаков еще можно было различить, но, лишенные цвета и объема, они выглядели даже более безжизненно, чем наземный пейзаж, и производили впечатление бессмысленного абстрактного рисунка.
И только солнце, с появления которого начался процесс разрушения, обладало реальным жаром и не позволяло забыть о своем присутствии. Впрочем, в испускаемом им невыносимо ярком свете ощущалось нечто болезненное; это ослепительное свечение не могло продолжаться долго и неминуемо должно было испепелить самоё светило.
Тэмми продолжала идти вдоль стены, рассчитывая таким образом добраться до угла комнаты. Но, к великому ее удивлению, она шла и шла, а стена не кончалась. Зеффер был прав, когда утверждал, что комната имеет воистину гигантские размеры. Тэмми вспомнила, какой гордостью светилось его лицо, когда он описывал все сложности, связанные с перевозом комнаты из древнего румынского монастыря сюда, во «дворец мечты» Кати Люпи. По рассказам Зеффера, все плитки пришлось пронумеровать, чтобы потом поместить в точности на то место, где они находились прежде. Лишь теперь, когда иллюзия истаяла, Тэмми поняла, чем так гордился Зеффер. Разместить такое неимоверное количество плиток в надлежащем
Наконец Тэмми добралась до угла, и тут стена, немало ее озадачив, скрылась из виду. Тэмми начала подозревать, что ее поиски обречены на неудачу. Сколько она может бродить здесь, все больше отдаляясь от двери? Возможно, ей следует набраться смелости и окунуться в непроглядный туман, надеясь лишь на свою интуицию, которая в случае необходимости выведет ее куда надо? Нет, рисковать так – чистой воды безрассудство.
Тэмми решила действовать осмотрительнее. Повернувшись кругом, так, чтобы стена оказалась справа от нее, женщина двинулась назад. Она отважилась отступить от стены лишь на шесть-семь ярдов; стоило сделать еще несколько шагов в сторону, и стена терялась в густой мгле. Медленно, опасливо ступая, Тэмми повторила путь, который проделала только что.
Однако на этот раз не обошлось без происшествий. Не успела женщина отойти от утла на несколько шагов, как совсем рядом раздались горестные завывания призраков, и они появились из тумана – казалось, тела их переплелись и сами они, объединенные общей печалью, слились в единое существо. Лица их выражали безысходное горе – рты были скорбно изогнуты, а голубые глаза светились холодным огнем, точно глаза глубоководных рыб.
Столкнувшись с мертвецами у порога, Тэмми не испугалась, но сейчас ее охватил ужас. Она понимала: если они увидят ее и узнают, ей не поздоровится. Призраки вполне способны выместить на ней свои ярость и разочарование. Вдруг они решат, будто именно она виновата в том, что, попав наконец в дом, они не могут обрести вожделенное утешение? Если они схватят ее и утащат с собой – ей конец. Инстинкт самосохранения заставил Тэмми упасть на землю и затаиться; призраки, стеная и сыпля проклятиями, прошли мимо. Их движение сопровождал какой-то треск – подняв голову, женщина заметила, что плитки, по которым они ступали, раскололись.
Она долго лежала, окутанная туманом, опасаясь, что призраки вернутся. Слава богу, они бесследно исчезли в густой дымке. Однако Тэмми поняла, что, находясь здесь, в комнате, подвергается серьезному риску. Она слышала, как во мгле призраки бродят стаями, издавая леденящие кровь вопли. Вероятно, непроглядный туман мешал им в полной мере осознать, что от Страны дьявола осталась лишь блеклая тень. И они продолжали поиски, надеясь, что колдовская сила, которой они упивались в старые добрые времена, сохранилась хоть в каком-нибудь из закоулков разрушенного мира. Увы, они питали тщетные надежды. И, как ни велика эта комната, вскоре горькая правда откроется призракам во всей своей полноте. И тогда они окончательно низвергнутся в пучину безумия.
– Тэмми?
Женщина подняла голову. У самой земли дымка была менее плотной, и, лежа, Тэмми видела значительно дальше, чем стоя. А потому, хорошенько вглядевшись, она различила, что вдали, припав к земле точно так же, как и она сама (и возможно, по той же самой причине), лежит Джерри Брамс.
– Слава богу… – прошептала Тэмми.
Лицо Джерри покрывали какие-то темные разводы; женщина догадалась, что это кровь. Однако он, похоже, чувствовал себя не так уж плохо. Заметив Тэмми, он проворно пополз к ней по-пластунски, словно солдат под огнем. Когда он приблизился, Тэмми увидела, что кровь сочится из небольшой раны на голове – Катя сорвала с него парик вместе с кусочком кожи.
Добравшись до Тэмми, Джерри с горячностью схватил ее за руку.
– Моя дорогая, слава богу, ты жива. Честно говоря, я опасался самого худшего. Кто-то впустил призраков в дом.
– Это сделала я.
– Господи спаси, но зачем?
– Тодд хотел, чтобы я их впустила, – сообщила Тэмми. Это не вполне соответствовало истине, но сейчас ей не хотелось пускаться в долгие объяснения.
– А где Тодд?
Тэмми на мгновение отвернулась. Этого оказалось достаточно, чтобы Джерри все понял.