Кантата для Лейбовича
Шрифт:
Он продолжал смотреть молча, пока брату Френсису не стало плохо. "Если Ты послал его, чтобы испытать меня, мысленно молился он, - позволь мне умереть, как пристало мужчине, и пусть он возьмет это с трупа Твоего слуги, раз уж так должно быть".
– Сверни это, - решил наконец разбойник.
– Господин, прошу тебя, - плаксиво заговорил монах, не забирай у человека плод трудов его жизни. Пятнадцать лет украшал я сей манускрипт и...
– Смотрите-ка! Ты сделал это сам?
– Разбойник откинул голову назад и вновь рассмеялся.
Френсис
– Не вижу в том ничего смешного, господин...
Задыхаясь от смеха, разбойник ткнул в него пальцем:
– Ты! Пятнадцать лет, чтобы сделать игрушку из бумаги! Так вот чем ты занимаешься. А теперь скажи, зачем? Дай хоть одну осмысленную причину. Пятнадцать лет, ха-ха!
Френсис остолбенело смотрел на него, не в силах придумать ответ, который уменьшил бы презрение бандита.
Он осторожно протянул документ. Разбойник взял его двумя руками и сделал движение, словно хотел разорвать пополам.
– Иисус, Мария, Иосиф!
– душераздирающе крикнул монах и рухнул на колени.
– Ради господа, пощадите!
Разбойник несколько смягчился и, презрительно фыркнув, швырнул манускрипт на землю.
– Я буду сражаться с тобой за это.
– Все, господин, все, что угодно!
Они приняли боевую стойку. Монах перекрестился, вспомнил, что борьба была некогда священным спортом, и ринулся в бой.
Три секунды спустя он постанывая лежал на земле, придавленный горой мускулов. Острый камень, казалось, рассекал ему спину пополам.
– Хе-хе, - захохотал разбойник и встал, чтобы забрать добычу. Сложив руки, как для молитвы, брат Френсис пополз за ним на коленях, моля изо всех сил.
Бандит обернулся.
– Думаю, ты целовал бы мои башмаки, чтобы это вернуть.
Френсис поравнялся с ним и страстно поцеловал его башмаки. Это оказалось слишком даже для такого крепкого орешка, каким был разбойник. С проклятием швырнув манускрипт на землю, он забрался на осла монаха. Брат Френсис схватил ценный документ и побежал рядом с бандитом, многословно благодаря его и осыпая благословениями, пока тот удалялся на его осле. Наконец послал последнее благословение исчезающей фигуре и возблагодарил Господа, что существуют такие благородные разбойники.
И все же, когда бандит скрылся среди деревьев, монаху вдруг стало грустно. Пятнадцать лет, чтобы сделать бумажную игрушку... Насмешливый голос продолжал звучать у него в ушах. "Зачем? Дай хоть одну осмысленную причину".
Френсис не привык к бесцеремонности внешнего мира, к его жестоким обычаям и грубому поведению. Язвительные слова разбойника здорово задели его, и он шел дальше, опустив голову. У него даже возникла мысль бросить документ в заросли и оставить на милость погоды, но отец Жуан предложил взять манускрипт в качестве дара, поэтому он не мог явиться с пустыми руками. Успокоившись, он отправился дальше.
Наступил долгожданный час. Торжественная церемония началась как великолепный спектакль звуков, полных достоинства движений
Затем папа спокойно объявил, что Исаак Эдвард Лейбович является святым, и церемония закончилась. Этот древний и никому неизвестный техник принадлежал теперь к сонму святых господних, и, когда хор запел, брат Френсис добросовестно помолился своему новому патрону.
Его Святейшество быстро вошел в зал для аудиенций, где ждал его брат Френсис, застигнув врасплох маленького монаха, который на мгновение лишился дара речи. Он торопливо встал на колени, чтобы поцеловать Кольцо Рыбака* и получить папское благословение, а когда встал, понял, что держит за спиной прекрасный документ, словно стыдится его. Папа заметил это движение и улыбнулся.
* Т.е. Св. Петра.
– Ты принес какой-то дар, сын мой?
– спросил он.
Монах нервно проглотил слюну, тупо кивнул и вынул руку из-за спины. Наместник Христа долго с каменным лицом смотрел на рисунок. С каждой уходящей секундой на сердце у брата Френсиса становилось все тяжелее.
– Это - так...
– пробормотал он, - жалкий дар. Мне стыдно, что я потерял так много времени на...
Папа, казалось, его не слышал.
– Ты понимаешь значение символики святого Исаака? спросил он, с интересом разглядывая абстрактный рисунок транзисторной цепи.
Френсис молча покачал головой.
– Что бы это ни значило...
– начал папа и замолчал, а потом улыбнулся и сменил тему разговора. Френсису оказали такую честь не потому, что принято какое-то официальное решение по делу паломника. Его пригласили в Новый Ватикан благодаря роли, которую он сыграл в обнаружении очень важных документов и реликвий святого, независимо от того, как они были найдены.
Френсис пробормотал слова благодарности. Папа снова взглянул на разрисованную схему.
– Что бы это ни значило, - тихо повторил он, - эта частица знания, хоть и мертвая, когда-нибудь оживет.
– Он улыбнулся онемевшему монаху и многозначительно подмигнул.
– И мы будем хранить ее до того самого дня.
Только тут Френсис заметил, что мантия папы изрядно потрепана, в ковре, покрывавшем пол, протерты дыры, а с потолка осыпался гипс.
Однако на полках, тянувшихся вдоль стен, стояли книги. Красивые, разноцветные книги, рассказывающие о непонятных вещах, скопированные людьми, задачей которых было не понимать, а спасать. И книги эти ждали.
– Прощай, сын мой.
И маленький хранитель светильника знаний, шаркая ногами, пошел обратно в свое аббатство. Сердце его пело, когда он подходил к логову разбойника. А если разбойника не окажется на месте, брат Френсис собирался дождаться его возвращения. На сей раз у него был ответ на его вопрос.