Капелька скандала
Шрифт:
– Нет.
– Тогда почему ты такой хмурый?
– Может быть, потому же, почему и ты?
– Я хмурый потому, что провел почти два часа, разыскивая тебя.
Чандлер заставил себя усмехнуться.
– А тебе не приходило в голову, что человеку иногда не хочется, чтобы его нашли?
– Я бы поверил в это, если бы ты был с дамой, но ведь ты сидишь здесь, в клубе.
– Просто я посещал приемы и балы каждый вечер в течение последней недели. Мне нужна перемена обстановки после всех этих улыбок, поклонов и танцев.
– Полагаю,
Чандлер замер. Он хотел было сказать другу, что у него нет желания говорить с ним о Миллисент, но потом решил, что это только испортит все еще больше, поэтому только усмехнулся:
–На тот случай, если тебе интересно, скажу, что леди Ламсбет меня тоже не интересует.
– Да, это я знаю. А тебя беспокоят еще поиски твоего ворона?
Чандлер сжал губы.
– Не нужно сейчас об этом, Файнз. Я не в том настроении, чтобы ворошить эту больную тему.
– Это не я ворошу ее, Данрейвен.
Чандлер вопросительно поднял брови, а потом поднес к губам бокал.
– Дело в том, что об этом говорят на улицах, в лавках, в клубах. Сегодня на приемах все говорили об этом.
– О вороне? – с сомнением спросил Чандлер.
– Нет, нет. Не именно о нем. О светском воре. Ты ведь слышал об украденной картине размером с дамский зонтик?
– Я слышал, что вещь была маленькая.
– Картина или зонтик?
Чандлер скривился.
– Ну какое это имеет значение, Файнз? Смешно, что многие считают, будто картина вышла из дома сама или в руках призрака.
– Конечно, смешно, но признайся, что слухи эти восхитительны. Можешь ты себе представить, чтобы все действительно пришли к выводу, что вор – это дух лорда Пинкуотера и что он собирает вещи, чтобы украсить свой дом на северном берегу?
– Господи. Ты что, серьезно?
– Сегодня это было предметом обсуждения. Судя по тому, что я слышал, возникла такая мысль, что это честь для владельца, если вор что-то украл у него, если же он ничего не крадет, это означает оскорбление для имущества его хозяина.
А он-то называл абсурдом то, что его очаровала красивая торговка сплетнями!
Чандлер ошарашенно покачал головой:
– Я уверен, что грабитель – обычный разбойник, которому удалось раздобыть костюм джентльмена. Откуда взялись эти немыслимые идеи?
– Это называется сплетнями, Данрейвен. Ты никогда их не слышал?
– Слышал, и слишком часто, – пробормотал в ответ Чандлер и допил кларет. Он кивнул лакею, который тут же поставил бокал перед Файнзом. Когда лакей отошел, Чандлер сказал: – Ворон меня не тревожит.
– Вот как? – Настала очередь Файнза удивленно поднять брови.
– Если вора поймают, а ворон все же не вернется, я просто закажу другого.
– Ты говоришь так, а изнутри
Чандлер сузил глаза. Бывали времена, когда насмешливые замечания Файнза не трогали его. Они скорее нравились ему. Но сейчас это было не так.
– Ты, Файнз, иногда бываешь негодяем, – сказал он, но настоящего возмущения в его тоне не было.
Файнз рассмеялся.
– Да. Иногда. Вернее, часто. Но я всегда остаюсь твоим другом, Данрейвен. В этом ты можешь не сомневаться.
Чандлер кивнул. Повезло ему или нет, что у него такой преданный друг?
– Что ты предпринял, чтобы найти золотую хищную птицу?
– Я, конечно, сотрудничаю с Доултоном, но сотрудничаю и еще кое с кем, – сказал Чандлер, потому что мысли о Миллисент снова вернулись к нему – так же легко и ласково, как ветерок позднего лета.
– С кем?
Чандлер взял свой бокал, а Файнз кивнул проходившему мимо господину.
– Я бы предпочел этого не говорить.
– С каких это пор?
– Очень важно, чтобы мое сотрудничество с этим человеком оставалось тайной.
– А как же дружба? В прежние времена мы все рассказывали друг другу.
– В прежние времена мы проделывали вместе множество вещей, которые больше не делаем.
– Да, – улыбнулся Файнз. – Всю ночь мы пили, играли в карты и услаждались новой любовницей, а большую часть дня сломя голову носились на лошадях.
– Удивительно, как никто из нас не сломал себе шею.
– Да, черт побери, Данрейвен! Что с нами случилось? Мы больше не занимаемся всем этим. Неужели мы уже впадаем в маразм?
Чандлер грустно фыркнул:
– Нет. Но не кажется ли тебе, что мы наконец-то становимся взрослыми, а, Файнз?
– Боже милосердный! Что за чудовищная мысль.
– Полагаю, это лучше, чем другой вариант.
– То есть?
– Смерть.
– Да, ты прав. Об этом я и забыл. – Файнз допил свой кларет и огляделся в поисках лакея.
Чандлер посмотрел на друга, и вдруг его осенило – то, что он сказал так небрежно, на самом деле правда. Причина, по которой ему больше не хотелось проводить столько времени с друзьями, проста – они стали взрослыми. Он наконец-то стал взрослым.
Распутная жизнь, которую он вел когда-то, больше его не привлекает. Он устал от Лондона с его толчеей на улицах, резкими запахами и скоплением экипажей. Устал от бесконечных приемов, куда ходят поесть, выпить и дать пищу для сплетен. Ему хочется проводить больше времени в одном из своих поместий и ездить на своих лошадях, а не носиться на них сломя голову. Ему хочется обедать в собственном доме, рядом с красавицей женой, а не с друзьями в клубах.
Чандлер резко остановил ход своих мыслей, поняв, что у красавицы жены, сидящей рядом с ним, лицо Миллисент Блэр.