Капелька Солнца
Шрифт:
Тот месяц был сказкой. Настоящей, в которую попадаешь совершенно неожиданно, проваливаешься с головой — и в первый миг не веришь в случившееся. Моргнуть боишься, потому что думаешь, вдруг пропадет. Растает, подобно утреннему зыбкому туману. А потом привыкаешь и веришь, что так было всегда. Не мыслишь иной жизни.
Вечера у старенького рассохшегося клавесина. Тонкая соловьиная трель на закате. Ночи в тёплых уютных объятиях. Рассветы на белой простыне под воздушным невесомым балдахином, сквозь который почти беспрепятственно пробиваются солнечные лучи. Дни, наполненные голосами,
…крупицы чужого ворованного счастья.
Бережно собранные, всё до одной. Нанизанные на тонкую хрустальную нить воспоминаний. И когда на душе тяжко, когда становится совсем невмоготу, достаешь из глубин сознания эти разноцветные нити и перебираешь бусины, одну за одной. Греешь пальцы.
Я тогда собрала много бусин. На целое ожерелье хватило бы. И греться с ними можно было долго.
И я почти забыла тогда о времени. Вновь жила одним днём, не думая о том, что совсем скоро настанет завтра.
А буквально за день до новолуния я узнала, что беременна. И слезы счастья мешались со слезами горечи, от того, что этого ребенка у меня никогда не будет.
Тот месяц был раем на земле. Следующий же, словно в противовес ему, оказался сущим адом.
— Ты бы хотела остаться в том теле? В той жизни, навсегда? — спросил Кай и, приподнявшись на локте, очень серьезно поглядел в глаза. И вновь в его вопросе крылся скрытый смысл. Но даже если бы я его не почувствовала, все равно мой ответ бы не изменился.
— И да, и нет…
— Почему нет?
— Потому что тогда я бы не встретила тебя. И вновь пришлось бы притворяться. Откликаться на чужое имя. Жить заёмной жизнью, страшась, что когда-нибудь настанет время отдать долг. С тобой же я могу быть собой. — Протянула руку и коснулась его лица, разгладила вертикальную морщинку, залегшую меж бровей. — Мне не надо играть. Не надо лгать. Порой игра так сильно утомляет. Ты не можешь позволить себе расслабиться, забыться.
Он перехватил мою ладонь, скользящую по переносице, и поднёс к губам. Поцеловал каждый пальчик, и даже это невинное касание заставило меня замереть, затаить дыхание, жадно следя за каждым его движением.
А потом он остановился, тоже замер и, не отрывая губ от ладони, хриплым шёпотом произнес:
— Пожалуй, я могу помочь тебе… забыться… — И лукавый, шальной даже, взгляд из-под ресниц всколыхнул жар во всем теле.
Ох, и когда мне стало достаточно лишь взгляда? Или все дело в том, кому он принадлежит? И что этот кто-то на поглаживании ладони не остановится. И на поцелуях тоже не остановится. Он и правда очень соскучился. И я тоже.
И я вновь достаю свою хрустальную нить воспоминаний и надеваю на неё новые бусины. Их у меня целая горсть, что с трудом умещается на ладони. И они оказываются ярче, тяжелее, чем всё те ворованные крупицы, что были до этого. Они настоящие. Мои и ничьи больше.
часть 2.6
Кайрин
Я часами просиживал за книгами. Изучал страницу за страницей, главу за главой. Перебрал горы литературы. Научной и откровенно фантастической. Искал хоть что-то, что сможет помочь Айрель. О свойствах
Но я продолжал искать терпеливо и упорно.
Айрель не мешала. Ничего не говорила о моей одержимости, не пыталась отговорить, но по её взгляду было понятно, что она считает всю эту затею пустой тратой времени. Времени, которого у нас и так было мало. А потому она неизменно приходила вечером, мягко вынимала книгу из моих рук и, взяв меня под локоть, увлекала за собой. Вечера и ночи принадлежали только ей, и ими она была не намерена делиться.
Я же порой просыпался среди ночи от новой, ещё более безумной идеи, тихонько сползал с постели, чтобы не разбудить, и вновь шёл в библиотеку. Делал записи. А утром Айрель находила меня заснувшим в кресле с книгой в руках и с лёгким укором говорила:
— Кай, не вынуждай меня просыпаться одной.
Я обещал, что больше не буду. Но через пару дней всё повторялось, и мне становилось совестно. Но, видимо, не настолько, чтобы прекратить поиски.
К концу месяца погода окончательно испортилась — осень вступила в свои законные права. Засыпала тротуары пожелтевшими листьями, насквозь промочила мягкую землю и лужами растеклась по мостовой. А мы всё также продолжали выбираться на прогулку, с трудом умещаясь вдвоём под одним зонтом. Но воспользоваться вторым даже мысли не возникало.
До новолуния оставалось всего пару дней, а я до сих пор толком и не знал, что делать. Благо у меня был опыт вытаскивания души из-за грани, и я решил, что попытаюсь провернуть нечто подобное.
— Айрель… — Я подумал, что стоит предупредить ее, хоть и знал заранее, что она станет возражать. — Я собираюсь… в новолуние… Я попробую удержать твою душу в этом теле.
— Кай… — И вновь этот укоризненный взгляд. — Ну так ведь нельзя! Я не могу забрать чужое тело.
— Боюсь, что другого выхода нет.
— Есть. Оставить всё, как было, — она говорила мягко, спокойно. Равнодушно даже. И это её равнодушие бесило больше всего!
— Но я не могу, как было! Я не хочу, как было! — Я не хотел срываться на крик. Само собой вышло.
Я ведь так надеялся на этот шанс! Думал дни и ночи напролет. Лишь об этом. А она даже попробовать не хочет…
— Нет, Кай! — Голос Айрель стал непривычно жёстким. — Это тело принадлежит другой женщине. И я не стану его забирать. Я не имею права…
— Жалеешь какую-то продажную девку?! Неужели она заслуживает нормальной жизни больше, чем ты?! Она ведь всё равно угробит себя! Не в этот год, так в следующий. А ты могла бы оставаться в этом теле долго. Я бы долечил и…
Уговоры не помогали. Она всё равно отрицательно покачала головой и обхватила себя руками, будто мерзла, хотя в комнате было жарко натоплено.
— Ладно, — я решился использовать последний аргумент, — не хочешь позаботиться о себе, так обо мне подумай! Неужели я не заслужил нормальной жизни?! Обычного человеческого счастья?! Благополучие какой-то грязной девицы для тебя дороже моего?!