Капитали$т: Часть 2. 1988
Шрифт:
— Так… — сказал я, начиная понимать.
— Я всего-то и хотел — попросить директора продавать немного продукции какому-нибудь местному кооперативу. Нашим людям тоже нужна краска, Алексей. Например, покрасить дверь или забор. Вот у вас, Алексей, уже открыт кооператив?
— Еще нет, — сказал я с сожалением.
Евгений Михайлович воздел руки к небу.
— Таки я не знаю, чего вы ждете и о чем мечтаете? Наверное, вам очень нравится показывать публике идеологически чуждое нам кино и сражаться с уголовным элементом?
Я смутился. Осведомленность Евгения Михайловича
— Сделаем в ближайшее время, — твердо сказал я. — А вы мне объясните схему полностью.
— Какая схема?! — закатил глаза Лисинский. — Мы попросим товарища директора продать немного продукции нашему кооперативу. Естественно, мы самым обязательным образом все оплатим! Товар поступит на полки наших магазинов — покупатели рады, директора магазинов счастливы! Продавцы в восторге!
— И по какой цене поступит товар счастливым покупателям? — спросил я. — Рискну предположить, что она будет слегка отличаться от государственной?
Евгений Михайлович строго посмотрел на меня.
— Немного будет отличаться, это вы очень верно заметили. Немного! Процентов на пятьдесят, не более того. Должны же мы будем получить скромное вознаграждение за то, что решаем товарную проблему региона?
— Безусловно, должны, — согласился я. — А почему вы сами все это не проделали?
— А потому что продать какому-то Лисинскому — это одна история, да и кто такой этот Лисинский, чтобы ему продавать и делать себе убыток? Кто бы со мной стал разговаривать? Я бы и не пытался! Я такой же, как и он, директор. Если я приду к нему с таким предложением, то он пошлет меня по известному в России адресу. И будет по-своему прав! А вот продать сыну первого секретаря горкома нашей любимой партии — это совсем другая история. Все хорошо знают, что случилось с товарищем Герциным и какова в этом роль вашего отца.
— Все понял, — сказал я. — И последний вопрос, Евгений Михайлович. О какой сумме ориентировочно идет речь?
Евгений Михайлович пожал плечами.
— В первый месяц ваша доля будет примерно тысяч десять. Может и больше, смотря сколько товара нам удастся выбить из этого Рокфеллера.
Я задумчиво кивнул.
— Обращаю ваше внимание на то, — торопливо сказал Лисинский, — что таких заводиков только по городу десятка два. А есть еще и область. Вы меня понимаете?
А чего ж тут непонятного?.. Все было понятно, перспективы действительно открывались очень обширные.
— Только действовать нужно быстро. Есть еще обком партии, и в нем тоже появились деловые люди, которые могут нас опередить. А также и другие структуры… Сейчас главное — застолбить участок. Как раньше у золотоискателей, читали?
— Читал.
— Ну вот и прекрасно! И еще одно, молодой человек. Мой вам дружеский совет — старайтесь не конфликтовать с уголовниками. Лучше со всеми дружить. Вот мне приходится иногда поддерживать отношения с такими людьми, что и вспомнить неприятно, — вздохнул Евгений Михайлович. — Но приходится, деваться некуда. Если вам таки всадят ножик в живот, то зачем тогда и деньги?
— Вы рассчитываете оставаться со всеми в хороших отношениях? — спросил я иронически.
Евгений
— Когда был жив Саша Щербатый, мир его праху, я давал ему немного денег просто так. Еще иногда мы играли в карты с ним и его друзьями, и я проигрывал! И поймите, не то чтобы я не умею играть. Я немножечко умею. Мы играли в деберц, знаете ли. Но вот они выигрывают, им приятно, а мне не жалко. И у нас хорошие отношения. Сейчас вышел Володя Седой, я его давно знаю! И вот, он вышел, я заслал ему немного денег, и ни о чем не беспокоюсь.
Бедный Евгений Михайлович, подумал я. Кажется, при всем своем уме и практической смекалке, он не очень хорошо представляет, куда все катится.
— Я все понял, Евгений Михайлович, — сказал я. — Прямо сейчас я начинаю заниматься организационными вопросами. Как только все будет готово, мы вернемся к нашему разговору…
— Настоятельно прошу — не затягивайте! Все нужно было еще вчера! Ох, молодежь, молодежь! Как только все решите, нужно будет еще утрясти кое-какие формальности и сразу приступаем к делу!
Мы распрощались, и я на всех порах помчался в видеосалон, где вместе со своими партнерами провел стихийное собрание.
Во-первых, мы с Валериком официально предложили боксеру Сереге Витину долю прибыли с видеосалона. Серега хоть был и в курсе наших планов, сильно обрадовался.
— Не пожалеете, пацаны! — сказал он, горячо пожимая нам руки. Я, если что… Ну, сами знаете.
— Если понадобиться, людей сможем собрать больше, чем пять человек? — спросил я.
— Да были бы бабки! — заверил меня Серега. — Хоть полсотни народа соберем — КМСы и мастера голодные ходят, кто на заводе, кто на шабашке, чтобы куртку фирменную купить — два месяца пахать надо! Я ж говорю — бесплатно на тренировках друг другу бошки бьем, а тут… Да вы ж сами все знаете, не первый день знакомы, кое-чего вместе повидали!
— Отлично! — сказал я. Оптимизм Евгения Михайловича что до отношений с криминалом я не разделял. Дикий капитализм во всю пер из развитого социализма, тут без крепких кулаков не обойтись.
— А теперь, друзья, — объявил я, — сообщу вам новость. Есть предложение нам — открыть кооператив и заняться скупкой товаров от производителя.
— Да ты смеешься, Леш, — удивился Валерик, — это же нужно склады, транспорт, кучу рабочих… А бабок сколько… Это я даже не представляю…
— Все под контролем, Валер, — усмехнулся я. — Склады, транспорт и прочее — не наша забота. Наша забота — сделать так, чтобы с нами подписали договор на поставку чего угодно.
— А с чего бы кому-то подписывать такие договоры? — не понял Валерик.
— Газеты, Валер, читать нужно. Между прочим, мой отец уже почти первый секретарь горкома. Так что, от нас фактически нужны печать и счет в банке, куда бабки приходить будут.
— А много бабок в перспективе? — спросил посерьезневший Валерик.
— Много, — сказал я, — мы столько и не видели еще.
— Ну так давайте действовать, елки-палки! — Серега, ставший полноправным партнером, рвался в бой.
— Прямо сейчас в исполком поеду, — сказал я. — Если что, в кооператив втроем входим?