Капитали$т: Часть 4. 1990
Шрифт:
— Отчего же себе?! — широко улыбнулся я. — Леонид, который вам звонил по поводу меня, в курсе наших планов. Кроме того, в курсе и руководство городской милиции. И горячо эти наши планы одобряет. Так что, мы не сами… А главное — городу выгода! В газетах пропишем, до самой Москвы дойдет! — я подмигнул Соловьеву.
— Городу, говоришь… — Соловьев вперил в меня выжидающий взгляд.
— Не только городу. Всем, кто будет нам помогать в этом нужном и важном деле. Мы не жмоты какие.
— Сколько? — спросил он беззвучно, одними
Я взял лист бумаги, изобразил на нем цифру пять с четырьмя нулями. И значок доллара на конце.
— Это в первый год, — сказал я.
В глазах товарища Соловьева загорелся интерес.
— Это — да, — сказал он. — Вот это — разговор! И городу хорошо, и… Короче, будем думать, советоваться. Еще не известно, как обком отреагирует на эту инициативу.
— А какая нам разница, как обком отреагирует? — невинно поинтересовался я.
Соловьев посмотрел на меня с недоумением.
— Как это, какая разница? Ты, парень… это самое! Обком это обком!
Товарищ Соловьев, очевидно, категорически не хотел перестраиваться.
— Это дела хозяйственные, а не политические, — сказал я. — Хозяйственными делами исполком занимается без оглядки на обком.
Соловьев раздраженно скривился.
— Да тут черт ногу сломит, где хозяйственные дела, а где политические! Скажут — поддерживаешь частника в ущерб государственным интересам!
— А если скажут что-то такое, — сказал я вкрадчиво, — то мы постараемся переубедить чересчур консервативных товарищей. И не забывайте… — Я кивнул на листок с цифрами.
— Ладно, — сказал Соловьев, подавляя вздох. — будем считать, что договорились. Предварительно пока, не окончательно. Что еще? Мне Петрович говорил…
Я улыбнулся. С товарищем Соловьевым разговор повел не только прокурор, но и мой старый знакомый — исполкомовский работник Николай Петрович, который помог нам еще в самом начале, в видеосалонных делах.
— Да, — подтвердил я. — Я предварительно поставил в известность Николая Петровича. Есть мнение, что Борис Борисович Пантелеев должен занять пост в руководстве будущего городского совета. Это новый человек, но человек проверенный в деле и контролируемый. — На последнем слове я сделал ударение.
Товарищ Соловьев снова посуровел. Я где-то понимал его — пускать посторонних в собственную кормушку никому не приятно.
— Это серьезный вопрос… — медленно сказал Соловьев. — Такие вопросы, сам понимаешь…
— Ах да! — спохватился я. — Совсем забыл! Я гарантирую, что будущая фракция Бориса Борисовича Пантелеева поддержит на посту председателя исполкома, конечно же, вас.
Товарищ Соловьев подобрел.
— Поддержит, говоришь? Это конечно, но… Все же, надо подумать. Может и удастся протащить этого твоего Пантелеева в замы секретаря, а?
— Все же лучше в секретари, — сказал я. — А кто там претендует на секретарское место? Вы скажите, мы с этим человеком пообщаемся.
Соловьев посмотрел на меня с подозрением.
—
— Уговор, — кивнул я. — Только я сразу могу сказать, что если решить вопрос положительно не получится… При всем моем к вам уважении, в горсовете появится оппозиционная фракция. Со своим печатным органом.
— Разберемся, — царственно сказал Соловьев. — Все у тебя или еще что-то?
— Еще что-то, — сказал я виновато.
Соловьев рассмеялся.
— Ну, ты, парень хват! Давай, излагай, слушаю.
— Новые рынки — это, конечно, хорошо, — начал я, — но вообще, в городском масштабе ситуация с торговлей… Это же катастрофа.
— Это в каком же смысле? — удивился Соловьев.
— Да очень просто! — с жаром ответил я. — Вот вы в универмаге «Родина» давно были?
— По магазинам у меня жена ходит, — холодно сказал Соловьев. — Некогда мне по магазинам шататься. У отца своего спроси — было ли у него время…
— А я был позавчера буквально. Три этажа. Огромные торговые площади пустуют. Продавец сидит в огромном зале, а на полке — два утюга. Это разве по-хозяйски? Там если весь ассортимент нормально сгруппировать — и половины первого этажа хватит.
— Короче, чего хочешь? — не выдержал Соловьев. — И «Родину» тебе отдать в аренду?
— А мы не откажемся, — улыбнулся я. — Но дело же не только в «Родине»! Дело же в том, что организована торговля через известное место.
— Через жопу, — уточнил товарищ Соловьев. — Тут ты прав, спору нет. Чего делать-то?
— Для начала — разобраться с городским управлением торговли, — осторожно сказал я.
Товарищ Соколов изумленно посмотрел на меня:
— И управление торговли?! — вскричал он. — Это тебе не ля-ля конференция с трибуны — языком трепать! Это дело серьезное! Ты, парень, про золотую рыбку сказку читал?
— Читал, — кивнул я. — И «Репку» читал. Помните — внучка за бабку…
— Жучка за внучку… Аппетиты у вас, у частников… Однако!
— Ведь есть же депутатская комиссия по торговле, — сказал я, улыбаясь. — Вот как раз нам бы… А мы туда, — я кивнул на листок с прописанной суммой, — еще какую-нибудь циферку прибавим! Кошка за Жучку! Так репку и вытянем!
— Ладно, сказочник, — сказал Соловьев с притворным недовольством. — Насчет комиссии, я не возражаю. Решим после выборов. Но ты мне вот что скажи. Куда столько денег-то? Ведь это же страшные суммы! Это же и представить невозможно!
Я пренебрежительно махнул рукой.
— Это пока еще не деньги. Будущий стартовый капитал, который еще заработать нужно.
— Смотри, парень… — прищурился Соловьев. — Ты все эти барахолки и толкучки хочешь официальными сделать, а там ведь… кормятся! И милиционеры, и лихие ребята… Ох, смотри!