Капитали$т: Часть 4. 1990
Шрифт:
Я думаю о том, что все депрессивно и мрачно, но все же чувствуется какая-то потрясающая по своей силе энергия, разлитая вокруг, десятки миллионов людей надеются, что нужно только немного потерпеть и все наладится, станет намного лучше, чем было, появятся новые возможности, а заодно и продукты в магазинах, а очереди исчезнут навсегда, вместе с талонами на еду, привилегиями номенклатуры и всем плохим. Что характерно, надежды эти осуществятся полностью — очереди, талоны и привилегии исчезнут, а возможности действительно появятся. Но, как это всегда бывает, воспользоваться
В офисе меня уже ждет Борис Борисович, потный и возбужденный. У него куча бумаг — какие-то сметы, проекты и платежки, выборы выходят на финишную прямую, и Борис Борисович жаждет денег!
— Срочно нужно тридцать тысяч, — говорит Борис Борисович, и глаза его сверкают. — Иначе все пропало, — добавляет он трагически.
Я молча открываю сейф и извлекаю из него денежные пачки. Рассовав их в свой бездонный портфель, Борис Борисович просто лучится счастьем. Человек, удовлетворенный финансово. Я не упускаю возможности немного подпортить ему настроение.
— Вы, Борис Борисович, передайте народным избранникам, что каждую копейку полученных бабок придется отрабатывать. А если будут плохо стараться, поставим на «счетчик». Знаете, что это за штука?
Борис Борисович кивает. Он знает, что такое «счетчик», но у него все под контролем, никаких сбоев не будет, люди проверенные и верные!
— Хорошо, — отвечаю я. — Вы торопитесь, наверное? Вижу, что торопитесь, но, Борис Борисович, без охраны не ходите, бабки все же не маленькие, людей за червонец убивают.
Борис Борисович морщится. Он не любит охрану из наших спортсменов, они слишком простые ребята, и вообще — охрана стесняет его свободолюбивую натуру!
Борис Борисович уходит, а я похмельно-философски думаю о том, что, получив большие деньги, человек начинает искренне считать себя бессмертным. Хотя, казалось бы, должно быть с точностью до наоборот — большие деньги подразумевают большой риск, а значит и увеличивают шансы на преждевременную смерть, тем более в эпоху первичного накопления капитала. Еще недавно тот же Борис Борисович боялся на улицу лишний раз нос высунуть, особенно после смерти Ярослава, а теперь вот в себя поверил. Большие деньги дают ложное ощущение прекрасного будущего, а наш светоч демократии по самым скромным оценкам тырит не меньше трети предвыборного бюджета. Впрочем, лениво думаю я, хрен с ним. Пусть тырит. Если бы не его звонок в Москву, когда меня «приняли» борцы с оргпреступностью, то вообще неизвестно, чем бы все это закончилось…
Отпустив Бориса Борисовича, я еду в исполком — договариваться с его нынешними хозяевами о будущем сотрудничестве. Разговор предстоит непростой — хозяева горисполкома считают себя некоронованными королями, а теперь, когда власть партийных органов существенно урезана, у них и вовсе потерялись берега. А содействие этих людей, по крайней мере, на первом этапе вхождения во власть, необходимо. Придется возвращать их к реальности…
Глава 26
Моя встреча
Товарищ Соловьев был вполне типичным начальником средней руки — очень самоуверенным, чувствующим свое превосходство над окружающими, но с чутьем…
Принял он меня благодушно-расслаблено и слегка высокомерно.
— Наслышан, наслышан, — сказал он, приглашая меня за стол. — И отца хорошо знаю, как не знать. Отдыхает от трудов праведных?
— Да какой отдых… — улыбнулся я. — Дом строит. Семейное, так сказать, гнездо.
— Это хорошо, — кивнул Соловьев. — Дом — это прекрасно. А мы все по кабинетам да по заседаниям… Звереем потихоньку! Сам-то чем занимаешься? Коммерцией, говорят?
— Все верно, — подтвердил я. — Удовлетворяем растущие потребности населения. В меру скромных сил.
Соловьев нервно побарабанил пальцами по столу.
— Вот и удовлетворяли бы дальше, — сказал он с нотками раздражения в голосе. — А полезли в политику. Каким-то негодяям денег даешь… Как так-то?
— Ну почему же негодяям? — возразил я. — Очень приличные люди! Со свежими идеями и большим желанием работать! На благо города работать!
Люблю бить профессиональных демагогов их же оружием. Как правило, демагогам это не нравится. Не понравилось и товарищу Соловьеву, который недовольно нахмурился.
— Мне Леонид сказал, что у тебя есть какое-то предложение. Рассказывай, чего хочешь.
Я довольно кивнул, мысленно посылая благодарность городскому прокурору, который предварительно пообщался с председателем исполкома.
— У нас в городе с десяток нелегальных рынков, — начал я. — А где нелегальная торговля, там и криминал — вымогательство, кражи, мошенничество, обман покупателей. Да и те рынки, которые считаются легальными… Подпольная торговля, наперстки…
— Погоди, погоди… — перебил меня Соловьев. — А я здесь причем? Народ учится торговать. Это тебе, парень, в милицию с такими вопросами, это милиция решает…
— Милиция, как мы видим, ничего решить не может, — сказал я. — Милиция или куплена, или ей просто нет никакого дела до происходящего. Я предлагаю — вместо десяти нелегальных рынков сделать два-три легальных. Пусть город выделит землю, у нас уже есть на примете… И на этих рынках уже все сделать цивилизованно.
— Кому выделит? — снова перебил меня Соловьев.
— Нам, — сказал я твердо. — Нашему кооперативу и нашим друзьям.
Соколов задумался.
— Это что же… — медленно произнес он. — Это получается, что рынки будут частные?
— Кооперативные, — улыбнулся я. — А городу мы заплатим за аренду. Сами подумайте, во-первых, деньги на пустом месте, эффективная организация работы! Во-вторых, борьба с нелегальной торговлей! С теневой экономикой! Сплошные плюсы же!
— Плюсы… — повторил Соловьев, который явно что-то прикидывал в уме. — Плюсы — это хорошо. Значит, мы вам землю в аренду, а вы в свою очередь торговые места в аренду торгашам да кооператорам? А разницу себе в карман?