Капитализм: Незнакомый идеал
Шрифт:
Среди тех, кто пишет об отчуждении, такой взгляд на Средневековье не является необычным. Но в случае Фромма вышеприведенный пассаж кажется особенно шокирующим и оскорбительным из-за того, что автор постоянно твердит о своей любви к свободе и о ценности человеческой жизни.
Тотальный контроль в любой сфере существования, безжалостное подавление интеллектуальной свободы, парализующие ограничения любой индивидуальной инициативы и независимости - вот основные характеристики Средневековья. Но все это Фромм отметает в сторону - заодно с голодом, эпидемиями, изнурительным трудом от рассвета до заката, удушающим бытом, суеверным ужасом, припадками массовой истерии, охватывающей целые города, кошмарной жестокостью в обращении людей друг с другом, применением дозволенных законом пыток, считающихся нормой, - все это он отбрасывает, настолько очаровывает его
Нигде у Фромма не сказано, в чем же именно заключается «конкретный индивидуализм» средневекового человека. Страшно любопытно было бы знать, что он об этом думает.
С крахом средневековой системы и возникновением общества свободной торговли, утверждает Фромм, человек был вынужден взвалить на свои плечи полную ответственность за собственное выживание: ему пришлось производить и торговать, думать и судить, у него не стало авторитетов, которые направляли бы его, и ничего, кроме собственных способностей, чтобы обеспечивать существование. Он больше не мог обладать ощущением самоидентичности, унаследованным от того класса, к которому он принадлежал по праву рождения: теперь он должен был обрести его сам. Это поставило перед человеком ошеломляющую психологическую проблему, обострив его врожденное чувство отдельности и одиночества.
«Капиталистический способ производства, - замечает Фромм, - и в самом деле благоприятствует политической свободе, тогда как в любом централизованно планируемом общественном устройстве существует опасность строгой политической регламентации и в конечном счете диктатуры». Капитализм, далее признает он, доказал, что является системой, в высшей степени удачной для производства товаров и для вознесения материальных стандартов человеческого существования на ранее невообразимую высоту. Но «здоровое общество» должно быть способно предложить человеку нечто большее, чем политическую свободу и материальное благополучие. Капитализм, настаивает Фромм, разрушителен для человеческого духа. Он приводит ряд обоснований этого обвинения, которые на многое проливают свет.
Так же, как Маркс, Фромм недоволен унизительным положением рабочего, который вынужден продавать свой труд. Капитализм заставляет рабочего чувствовать себя не человеком, а ресурсом, объектом купли-продажи. Более того, поскольку каждый рабочий является лишь малым винтиком в сложном и долгом процессе производства, не создавая, к примеру, самостоятельно целый автомобиль (чтобы затем на нем же уехать домой), а производя лишь какую-то мелкую деталь (при том, что готовое изделие потом будет продано кому-то очень далекому и совершенно неизвестному), он испытывает отчуждение от своего же труда - в отличие от средневекового ремесленника, чей труд мог выражать «все богатство» его личности.
То, что специализация и меновые отношения, возникающие при разделении труда, делают возможным такой уровень производительности, к которому иначе невозможно было даже приблизиться, - это элементарное начало экономики. В докапиталистическую эпоху, когда экономическое благосостояние человека ограничивалось теми вещами, которые он сам мог изготовить с помощью собственных примитивных инструментов, на изготовление или приобретение самого необходимого тратилось невероятное количество труда, и общие стандарты жизни были крайне низкими: человеческое существование представляло собой нескончаемую изнурительную борьбу с неизбежным голодом. Примерно половина рожденных детей не доживала и до десяти лет. Но развитие капиталистической системы заработной платы, появление машин и возможности продавать свой труд, подарило жизнь (не говоря уже о постоянно растущем уровне материального благосостояния) миллионам тех, у кого не было шанса выжить в докапиталистическом обществе. Однако для Фромма и тех, кто разделяет его точку зрения, подобные соображения, несомненно, слишком «материалистичны». Получив возможность наслаждаться невиданным материальным благополучием, человек, по всей видимости, становится жертвой отчуждения; в то время как, прозябая в застойном положении средневекового холопа или ремесленника, он испытывал полное духовное удовлетворение.
Фромм открыто осуждает «анонимность социальных сил, присущую структуре капиталистического способа производства». Законы рынка, спроса и предложения,
Посмотрим, против чего выступает Фромм. При капитализме заработная плата работника определяется объективно– по закону спроса и предложения. Рынок - отражая свободные суждения всех его участников, всех продавцов и покупателей, работодателей и претендентов на рабочие места - устанавливает общий ценовой уровень товаров и услуг. Тот, кто назначает цену за свой труд или предлагает ее за труд других, должен учитывать этот контекст; если человек требует за свой труд больше, чем диктует рынок, он останется без работы; если работодатель предлагает ему меньше, чем диктует рынок, он будет искать - и найдет - другое рабочее место. Тот же принцип действует и для капиталиста, который выставляет на продажу свои товары. Если цена и качество его товара сравнимы или предпочтительнее того, что предлагают другие в том же сегменте рынка, он сможет с ними конкурировать; если предложения других окажутся лучше, чем у него, если на рынке будут товары более высокого качества и/или по более низкой цене, он будет вынужден заняться улучшением, развитием, поднятием до уровня других продавцов, а противном случае он лишится своих потребителей. Стандарт, определяющий успех или неудачу производителя, - это объективная стоимость его продукции, определяемая в контексте рынка (и имеющихся у них знаний) теми, кому он эту продукцию предлагает. Это единственный рациональный и справедливый принцип товарного обмена. Но именно это Фромм считает злом.
Он восстает против объективности. Как - хочет знать он - человек может не чувствовать себя отчужденным в системе, где его желания не всемогущи, где нельзя владеть тем, чего не заработал, где рост вознаграждается, а застой наказывается?
Из вышеизложенного ясно, что главный спор, который ведет Фромм, - это спор с реальностью, поскольку природа противопоставляет человеку те же самые условия, которые отражены и в рыночной экономике: природа также заставляет человека подчиняться причинно-следственным закономерностям, и в природе постоянный рост также является условием успешной жизни.
Среди авторов, пишущих об отчуждении, были такие, которые это поняли и не стали утруждать себя атакой на капитализм: они сразу стали проклинать саму природу. Они заявили, что человеческая жизнь по своей сути неумолимо трагична: так как реальность - это «тирания», так как противоречивые желания не могут быть удовлетворены, так как объективность - «тюрьма», время - «сеть», из которой не вырваться никому, и т.д. На таких заявлениях специализируется преимущественно экзистенциализм.
Как потребитель капиталистической экономики человек подвергается еще большему отчуждающему давлению, убеждает нас Фромм. Его буквально заваливает бесчисленным множеством продуктов, среди которых он должен что-то выбирать. Его сбивают с толку и промывают мозги назойливой рекламой, неотвязно убеждая покупать только тот или иной товар. Это сокрушительное многообразие вариантов выбора угрожает его здравомыслию. Более того, его «обрабатывают», заставляя потреблять ради самого потребления, стремиться постоянно повышать свой уровень жизни только для того, чтобы «система» продолжала работать. Автоматические стиральные машинки, автоматические камеры и автоматические открывалки делают взаимодействие человека с природой все более и более отдаленным. Он все дальше и дальше погружается в кошмар искусственного мира.