Капитан «Дьявол». История пирата (часть первая)
Шрифт:
Грохот падения услышал и капитан «Морнинга» Коливьеру. Обернувшись, он увидел зиявшее чернотой отверстие, на краю которого сидел осужденный, насмешливо взиравший на распластавшегося английского матроса.
Лицо капитана побагровело.
— Кто разрешил?
В мгновение взбешенный капитан оказался рядом с
Сэлвером, жадно вдыхавшим воздух.
— В трюм!
Кинг спокойно взглянул на ревевшего капитана и твердым голосом произнес:
— Моему другу очень плохо, ему необходима помощь.
— Да передохните вы там все! — проорал Коливьеру. —
— Он умрет, — сдерживая гнев, сказал Кинг, — дайте хоть ведро воды, даже морской.
— Я тебе не врач, — уже тише, но так же зло произнес капитан.
— Мы сами поможем ему, — сказал Сэлвор, — но дайте воды!
Коливьеру замолчал, на его лице отразилось раздумье.
Англичанин был обеспокоен высокой смертностью груза. За месяц со дня выхода из порта за борт было выброшено более десятка трупов и это не прекращалось. Беспокойство капитана было понятно, если учесть, что осужденные сами окупали доставку, по прибытии их должны были продать.
Короче говоря, это была типичная работорговля, и эти люди станут рабами до конца своих дней, будут работать на тех, кто их купит. Сумма, вырученная от перепродажи, поступала в казну, но какая-то ее часть должна была осесть в карманах Коливьеру. Естественно, что в его интересах было доставить как можно больше рабов к месту заточения.
Коливьеру хмуро скосил глаза на ирландца.
— Так что тебе нужно?
— Ведро воды, хотя бы морской.
Через пять минут Сэлвор спускался в трюм с ведром, до краев наполненным водой.
— Кинг, ты — бог! — изумился Джон.
— Наглость — хорошая вещь, — сказал Кинг. — А море лечит все раны, кроме душевных, разумеется.
Сэлвор становился именно тем Кингом, каким его привыкли видеть товарищи на барке «Отаго».
Джон размотал грязные, пропитавшиеся кровью и потом, тряпки, которыми были перевязаны раны Майкила, и стал промывать их водой. Кинг держал Майкила, чтобы тот не вырвался во время необходимой, но далеко не приятной процедуры.
Судно то поднималось на волнах, то снова опускалось, подгоняемое свежим ветром. «Морнинг» прилично качало, и это делало работу Джона еще более трудной. Он никогда не занимался медициной серьезно и поэтому его неумелые движения вызывали острую боль в израненном теле Майкила: он стонал, ругался, вырываясь из крепких рук Кинга.
Как только из горла Свирта вырывался хриплый стон, Джон немедленно прекращал свою работу, но едва стон затихал, он возобновлял ее и все повторялось снова. Для Майкила это благое дело превратилось в пытку. Прикосновение рук
Скарроу для него было равносильно прикосновению каленого железа.
Неожиданно Джон почувствовал, как чьи-то руки мягко отстранили его, и приятный, чуть хрипловатый, голос произнес:
— Разрешите!
Глаза Кинга, привыкшие к мраку, разглядели мужчину средних лет, в черном, сильно измятом, местами порванном костюме. Тонкие руки, длинные пальцы, волосы, ниспадавшие на плечи, уже утратившие прежний лоск манеры
— все выдавало в нем человека не из простого люда. Ловкими и умелыми движениями он стал быстро промывать
— Врач?
— Доктор, — ответил мужчина, не прекращая своего занятия. — Есть и ученая степень.
Сэлвор усмехнулся.
— Сейчас эта степень годится в виде бумажки для нужд.
Доктор, видимо, не обиделся, так как сказал:
— Я бы лучше обменял ее на бинты и корпию для этого молодца.
Кинг чертыхнулся:
— Тупая голова! Забыл потребовать чистые тряпки.
— Что же делать? — озабоченно спросил Джон, теребя грязные полосы ткани, некогда покрывавшие раны Майкила.
— Придется мыть эти и ими перевязывать, — тяжело вздохнул Кинг.
— Чем мыть? — резко спросил Джон. — Иногда думай прежде, чем трепать языком.
— А ты уже придумал? — огрызнулся Кинг.
— Подождите!
Женский голос, так неожиданно прозвучавший за спиной ирландца, заставил его вздрогнуть и обернуться.
В темноте Сэлвор разглядел неясный силуэт женщины, которая поспешно выпростала из длинной юбки подол рубашки. Во мраке было трудно разобрать что-либо, но Кинг разглядел светлые волосы, разбросанные по плечам свалявшимися, грязными прядями. Послышался звук разрываемой ткани, и тонкая рука протянула длинную белую полосу. Ирландец медленно взял ее, пристально вглядываясь в лицо незнакомки. В это время открылся люк и вместе со свежим воздухом в трюм ворвался и дневной свет, озаривший нутро судна. Слабый свет солнечных лучей упал на женщину, и Кинг замер пораженный. С исхудавшего милого лица на моряка смотрели добрые, усталые глаза, отливавшие голубизной. «Как у нее!» — мелькнуло в голове ирландца, он вспомнил о портрете, чудом сохранившемся в кармане его куртки.
— Спасибо тебе, девочка!
Светловолосая женщина с трудом улыбнулась:
— Пусть живет!
Заправив в мятую, грязную юбку свою, уже изрядно укороченную рубашку, она прислонилась к борту.
Доктор ловко, со знанием дела, перевязал раны. Затем все трое уложили Майкила как можно удобнее.
— Ну вот, — сказал врач, — теперь ты точно будешь жить. Уж поверь мне, я разбираюсь в этих делах.
— Кому же еще мне верить, если не вам, сэр, — слабым голосом сказал Майкил.
— Ну, если ты начинаешь шутить, значит, дело, действительно, пойдет на лад, — заверил доктор моряка. Обращаясь к Сэлвору, врач сказал ему: — Я сделал все, что мог, и вот мой совет: хорошее питание и свежий воздух ускорят его выздоровление.
Кинг улыбнулся уголками рта.
— Хорошее питание я не обещаю, а вот свежий воздух…
Ирландец тяжело поднялся. Пробравшись к трапу, он поговорил с сидевшими там осужденными католиками, и вскоре вернулся обратно.
— Ты ходить сможешь? — спросил Кинг Майкила.
— Пока не разучился, — окрепшим голосом ответил Свирт.
— Доктор! Джон! Помогите ему перейти к трапу, там Огл приготовил ему место.
Опираясь на штурмана и врача, Свирт с трудом поднялся и заковылял к трапу через тела осужденных.