Капитан «Дьявол». История пирата (часть первая)
Шрифт:
Перевязывая голову Свирта, Джон говорил: «Ты знаешь, дружок, мне противна политическая борьба, но я стараюсь не забывать одну из многочисленных заповедей Библии: «Возлюби ближнего своего и воздастся тебе так же».
Кинг усмехнулся:
— Драгуны уже возлюбили Майкила, вот как ему хорошо!
— Не всякий живущий рядом — человек, — говорил Джон, бинтуя плечо, — твой ближний, так же, как и не всякий двуногий, — вообще человек. Извини, я философствую, но ты меня понимаешь!
Скарроу кивнул головой.
— Для драгуна спасти заблудшего и убить его — понятия равносильные! —
— Повезло, — подтвердил Джон, — но крови он потерял много.
— Как думаешь, он выживет? — спросил Кинг.
— Не знаю! — Джон пожал плечами. — Я не специалист, но мне кажется, что… постой, кажется, он приходит в себя! Живуч, черт!
И, действительно, веки Майкила задергались, он медленно открыл глаза. Туман, скрывавший от него окружающий мир, рассеялся, и Свирт отчетливо увидел лица товарищей. Слабо улыбнувшись, он тихо произнес:
— Сэр!
Джон хотел сказать что-нибудь обнадеживающее, но в это время на улице послышался цокот копыт и властные команды.
Сэлвор бросился к окну, глянул в него и отшатнулся.
— Драгуны!
Скарроу лишь доли секунды находился в растерянности.
— Дверь!
Звякнула щеколда, запирая дверь.
— Воду!
Схватив ведро с водой, Кинг поставил его на табурет.
— Одеяло!
Грубое шерстяное одеяло с головой накрыло Майкила.
— Покрывало!
Покрывало легло поверх одеяла, маскируя роялиста.
Джон толкнул Кинга к табурету и бросил ему полотенце.
— Улыбайся!
Быстро оправив одежду, Джон подошел к двери, трещавшей под ударами ног, и отодвинул щеколду.
Дверь распахнулась и в комнату ворвалось полдюжины драгун во главе с лейтенантом, маленькие свиные глазки которого бегали так, словно хотели увидеть все сразу. Солдаты немедленно разошлись по комнате, осматривая её — видимо, имели опыт, один из них подошел к Кингу и дернул за руку.
— Ты кто?
Кинга так и подмывало разбить эту звериную, лоснящуюся рожу драгуна, бывшего на полголовы ниже ирландца, но он сдержался.
— Моряк!
Тем временем лейтенант, возглавлявший драгун, подошел к Скарроу, штурман стоял спокойно и лишь напряженный взгляд выдавал внутреннее состояние англичанина.
Смерив моряка с головы до ног подозрительным взглядом, офицер высокомерно спросил:
— Почему сразу не открыл?
— Не «ты», а «вы» — это, во-первых.
— Мне лучше знать!
— Во-вторых, с какой это радости я должен открывать дверь, которую выламывает черт, знает кто?
Лицо драгуна побагровело, а маленькие усики зло ощетинились.
— Солдатам его величества!
— Британская армия не ломает двери домов английских верноподданных!
Эти слова и уверенный и независимый голос Скарроу несколько охладили воинственный пыл офицера. Он еще раз недоверчиво оглядел Джона, словно желая удостовериться в правдивости его слов.
— Вы англичанин?
— Да, сэр, а этот матрос, — Джон показал на Кинга, — работает на судне, где я имею честь быть штурманом.
— Господин
Офицер обернулся на голос своего подчиненного и увидел, что тот держит на ножнах грязные тряпки, на которых были видны грязь и запекшаяся кровь, а другой драгун достает такие же из-под кровати, куда их затолкал Скарроу.
Протестант подскочил к постели, сорвал покрывало и одеяло и увидел израненного Свирта. Лицо офицера искривилось в злобной усмешке.
— А это кто? Тоже моряк с вашего судна?
— Да, — только и смог выговорить Джон.
— Хватит! — лейтенант смотрел так, как будто Джон был его кровным врагом. — Вы думали, что англичанину все сойдет с рук, но нет! Укрывающий преступника сам становится преступником! — взвизгнул протестант. Подняв указательный и средний пальцы, прижатые друг к другу; он произнес: — Именем Бога и короля, вы арестованы! — уже более спокойным тоном, кивнув в сторону Майкила, лейтенант добавил: — Ты будешь болтаться на одной перекладине с этой собакой.
— Подонок!
Этот хрип заставил офицера повернуться. В лицо смотрели глаза, пылавшие ненавистью. Будучи почти в могиле, смелый католик не просил пощады, не ждал милости, как перчатку, бросая, быть может, последнее слово в лицо протестанта. Меткое определение вызвало приступ бешеного гнева у последнего и он взмахнул кулаками, затянутыми в перчатки. Глаза Свирта округлились: сильный удар пришелся в раненое плечо и нечеловеческая боль, кривым суком, пронзила все его тело. Не выдержав, ирландец закричал, едва не потеряв сознание.
— Остановитесь, он ранен! — закричал Скарроу, бросаясь к постели, но его отшвырнули. Ударом эфеса один из драгун свалил Джона на пол и нанес удар ногой в живот.
Этот удар был той каплей, что переполнила чашу терпения моряка. Если до этого какие-то частицы благоразумия заставляли Кинга молчать и сдерживать себя, то теперь его охватили страшная ненависть и справедливый гнев, ирландец уже не желал терпеть.
Кинг перепрыгнул через кровать, на которой корчился Майкил, и оказался рядом с офицером, готовившимся нанести новый удар. Схватив лейтенанта за плечо, ирландец развернул его к себе, и два ненавидящих взгляда скрестились. Стиснув зубы, Кинг из всех сил нанес страшный удар в лицо. Отлетев на несколько шагов, лейтенант растянулся без чувств на деревянном полу.
Один из драгун бросился к ирландцу, но тот снова перепрыгнул через кровать, схватил ведро и окатил его водой. Душ привел протестанта в замешательство, и он немедленно получил сильный удар в промежность. На помощь ему поспешил другой драгун, но не успел оказать ее: метко брошенный табурет попал солдату в голову.
— Беги!
Крикнув это, Скарроу, уже поднявшись на ноги, также озлобленный и знавший, что его теперь ждет, подскочил к драгунам сзади и хватил одного из них по шее. Охнув, солдат выронил саблю и рухнул на пол, но другой успел отскочить и выхватить оружие. Он располосовал воздух перед собой и Джон отшатнулся. Драгун повторил этот прием еще несколько раз, и Скарроу мог лишь уворачиваться от ударов. Кинг ничем не мог помочь товарищу: перед ним также сверкала сабля.