Капитан Магу. Горы любви и скорби
Шрифт:
– Большая часть разойдется по домам, сколько ни пытается султан загнать своих аскеров в казарму, они все равно предпочитают с женами спать, а не друг с другом. Офицеров в расположении тоже не будет, они первыми же и уйдут. Я тебя понял.
– Нужна схема расположения батальона с обозначением постов, еще требуется установить за ним наблюдение. Сможешь сделать?
– Сделаю, только мне уехать надо будет дня на три-четыре. И деньги потребуются.
– Езжай. С деньгами решим. Проверь дорогу через перевал. А я займусь подготовкой здесь, да и обучение останавливать тоже нельзя,
Вернулся Смирко на четвертые сутки. Судя по потемневшему и осунувшемуся лицу, поездка эта была не из легких, и спать заместителю командира роты приходилось мало. Однако при приближении себрийца проявилась еще одна причина его неважного вида. Потянув носом воздух, капитан настороженно поинтересовался:
– Ты там что, водку пьянствовал?
– Извини, командир, старых друзей встретил, встречу пришлось отметить. Зато все сделал, друзья помогли, они же и сигнал подадут, когда пушки привезут. А вот схема расположения.
Себриец расстелил на столе план расположения османийского батальона и начал выкладывать добытые им сведения.
– Вот тут казармы, тут – склады, тут у них кухня, это – конюшни, здесь караул располагается. Казармы сейчас полупустые, осталась одна рота и всякая нестроевщина. Вчера при мне три роты ушли из Нови-Лазара. Нас ловить пошли, – ехидно ухмыльнулся Смирко, но поймав взгляд капитана, вновь стал серьезен.
– Где стоят посты?
– Постов всего два. Один у ворот, второй охраняет склады. Оба поста одиночные.
– Нового ничего османийцы не строят?
Смирко ненадолго задумался, что-то вспоминая.
– Нет, никто об этом ничего не говорил, да и я тоже никакой стройки не заметил.
– Выходит, пушки с зарядными ящиками поставят где-то около конюшни. Конюшня от ворот просматривается?
– Нет.
– Значит, выставят еще один пост, и хорошо, если не усилят остальные. Но то, что между постами нет прямой видимости, облегчает нам задачу.
– А почему бы им не поставить пушки перед казармой? Тогда и дополнительный пост не потребуется.
– Перед казармой они им элементарно будут мешать, да и лошадей каждый раз, когда надо будет вывозить пушки за ворота, придется выводить издалека, а так, сразу запряг и поехал. Иди, отсыпайся, послезавтра выступаем!
На эту вылазку капитан Барти взял только два взвода, сочтя подготовку двух остальных недостаточной. Да и не было никакой необходимости брать всех, так как в данном случае численность настолько большого значения не имела. Основную работу должны были сделать два десятка бывших четников, отобранных самим Смирко.
За сутки до ожидавшегося прибытия османийского конвоя два взвода роты капитана Барти пересекли границу между княжеством Вочетутским и Османийской империей. Большая часть солдат осталась в четырех верстах от Нови-Лазара. В их задачу входило обеспечение разборки и транспортировки орудий. Ну и погоню отсечь, если таковая появится.
Еще два десятка местных четников с дюжиной лошадей пробрались на склон, откуда открывался хороший вид на расположение османийского батальона. К утру они уже были на месте. По такому случаю Алекс сменил привычные
– Смена часовых занимает около десяти минут и происходит каждые два часа. Еще минут десять нельзя начинать, пока они не успокоятся и бдительность потеряют. Еще час нужен, чтобы оторваться после того, как обнаружат исчезновение часовых и поднимется тревога. Значит, на всю операцию у нас не больше сорока минут. Успеем?
– Должны успеть, – пожал плечами Смирко, – главное, чтобы все без шума прошло.
Время уже давно перевалило за полдень, а тягучая, неспешная жизнь османийского батальона так ничем и не была нарушена. Алекс уже начал подумывать о том, что пора начинать волноваться. Уж очень не хотелось провести здесь еще одну ночь. И только когда до вечерних сумерек осталось всего два часа, в сонном царстве началось движение. Когда же открылись ворота, капитан понял – цель их вылазки уже близко.
К большому сожалению, прибывавшие в расположение батальона подразделения противника просматривались на очень коротком участке дороги, длиной не более полусотни шагов, что затрудняло оценку их численности.
– Сто, сто пятьдесят, двести…
По подсчетам офицера, прибыло уже не менее трех сотен штыков, когда пехотную колонну сменили фургоны обоза. Повозки въезжали в ворота одна за другой, не было только того, за чем они сюда пришли – пушек. Проехала последняя повозка. А солнце уже касалось краем гор в западной части горизонта, еще час-полтора от силы и наступит полная темнота.
– Все? Уходим?
– Нет. Ворота не закрыли, значит, еще кого-то ждут.
Видимость понемногу ухудшалась, низкое оранжевое солнце давало косые, ломаные тени. Еще немного, и разглядеть, что именно въезжает в ворота, станет невозможно.
– Вот они!
– Вижу. Одна, две, три. Все на месте.
Следом опять повалила пехота, еще не меньше полутора сотен. Собственно, соотношение сил никакого значения не имело, сколько бы штыков ни привел с собой капитан Барти, у противника их все равно будет в разы больше. Весь замысел операции строился на скрытности, но каждый аскер, оставшийся в расположении, увеличивал вероятность провала хотя бы тем, что мог выйти ночью до ветру и наткнуться на себрийцев в самый ответственный момент.
– Куда они их поставили?
– Не видно отсюда, на месте разберемся.
Ворота османийцы закрыли, но дверь в одной из створок оставалась распахнутой, через нее потек людской ручеек обратно в город. Офицеры противника и простые аскеры, у кого была такая возможность, спешили вознаградить себя женским обществом и заслуженным отдыхом после удачного выполнения тяжелой и опасной миссии. И пусть окончилась она неудачей, проклятые себрийцы на приманку не купились, зато все остались в живых и теперь могли вознаградить себя за все перенесенные лишения. Наблюдать эту внушающую надежду картину удалось недолго, все скрыла накрывшая Нови-Лазар ночь.