Капитан Мак
Шрифт:
— О черт! — воскликнул он. — Что с вами, сударь?
— Со мной?
— С вами!
— Да, ничего… совсем ничего.
— Вы очень бледны.
— Здесь слишком жарко.
— Да у вас такой вид, будто вы кого-то похоронили.
— В самом деле?
— Черт побери, господин комендант, Мака не так легко обмануть.
— Ах!
— С вами приключилась какая-то неприятность?
— Может быть, и так.
— Так расскажите мне о ней. Откровенность облегчает душу.
— Не всегда.
— Ба,
— Пришел один приказ, — замогильным шепотом ответил господин де Гито.
— И этот приказ…
— Касается одного нашего заключенного…
— Ах, черт! — сказал Мак. — В Шатле их двести или триста. Это что, приказ подвергнуть пытке?
— Нет, еще хуже…
— Смертный приговор?
— Вы сами сказали, — еле выдохнул господин де Гито; ноги его по-прежнему не держали.
— Да, хорошенькое дельце! И когда?
— На рассвете.
Голос господина де Гито дрожал так сильно, что капитан осмелился заметить:
— Боже правый! Господин комендант, у вас не, тот характер, чтобы быть главным тюремщиком королевской тюрьмы Шатле. Слишком у вас мягкое сердце для таких страшных обязанностей!
— Кому вы это говорите? — вздохнул господин де Гито. — Поэтому я завтра же подаю королю прошение об отставке.
— Но это безумие!
— Нет, это не безумие, — сказал внезапно воодушевившись, господин де Гито, — я солдат, а не палач.
— Но пока что приказ придется выполнить и осужденного повесить.
— Увы!
Господин де Гито произнес это с таким отчаянием, что Мак воскликнул:
— Так вы питаете к вашему пленнику такой интерес?
— Огромный.
— И все же, он преступник?
— Нет, он невиновен.
И на глазах господина де Гито появились слезы.
Мак больше не смеялся.
Господин де Гито трясущимися руками нервно теребил кружево воротника и, казалось, был в глубоком горе. Внезапно в мозгу капитана вспыхнуло предчувствие и, взяв за руку господина де Гито, он спросил:
— Вы говорите, что этот человек невинен?
— Да.
— И он вас интересует?
— Я чувствую, что полюбил бы его, как собственного сына.
— Спасибо, господин комендант.
И Мак пожал руку добряка-коменданта.
Тот чуть не вскрикнул.
— Я понял, — закончил мысль Мак. — Заключенный, которого должны повесить на рассвете — это я.
Господин де Гито ничего не ответил и закрыл лицо руками.
— Гм! Удар достаточно сильный… особенно, когда не ждешь… Но в конце концов, не первый в моей жизни…
Некоторое время оба торжественно молчали.
Потом господин де Гито прошептал, и в голосе его слышалось отчаяние:
— Я хотел вас спасти… Я уже целый час пытаюсь сделать
— Ах, вот как! — воскликнул Мак, обретший свое обычное хладнокровие. — Оказывается, у меня есть враги?
— Да, и из них самый главный — дон Фелипе д'Абадиос. Это он добился приказа о вашей казни.
— Негодяй!
И это было единственное слово, которым Мак выразил весь свой гнев.
Минуту помолчав, он продолжал:
— Посмотрим, попробуем рассуждать логично. С одной стороны, возможно, донья Манча сделала дону Фелипе какие-нибудь признания. А дона Фелипе… дона Фелипе капитан Мак и без того несколько стеснял… Так что все сыграно, как надо.
— Что вы говорите? — шепотом спросил господин де Гито.
— Так, ничего… вспоминаю одно маленькое приключение, героями которого были испанец дон Фелипе и я. Но, поскольку роль его в этой истории была не очень благовидна, он, естественно, решил мне это припомнить.
И Мак, став совершенно спокойным, снова взял за руку господина де Гито.
— Господин комендант, — сказал он, — прошу вас об одной единственной милости.
— Говорите!
— Клянусь вам своей шпагой, которую я обнажал только в защиту правого дела, клянусь вам честью солдата, которую я ничем не запятнал, что я не буду пытаться бежать.
— И что же?
— Позвольте мне танцевать до рассвета.
Господин де Гито с изумлением воззрился на этого человека, которому оставалось жить всего несколько часов и который просил разрешения их протанцевать.
— Вы безумец, но вы великолепны!
— Нет, я просто молод, — ответил Мак.
И, пожав руку глубоко расстроенного коменданта, он добавил:
— Я сейчас приглашу на вальс вашу крестницу.
И он отошел легкой походкой, высоко неся голову, как будто он шел навстречу своей невесте.
Господин де Гито в отчаянии снова упал на стул.
Мак собирался вернуться к гостям и уже искал глазами Сару, как вдруг ему преградил дорогу какой-то насмерть перепуганный человек. Он был совершенно вне себя, глаза его блуждали. Мак узнал Сидуана.
— Капитан… ах, капитан! — приглушенно проговорил он. — Ах, если бы вы знали, капитан…
И Сидуан попытался вытащить Мака из зала.
— Будешь ты, наконец говорить? — спросил Мак, пытаясь высвободиться из рук своего слуги.
— Идемте со мной, капитан!
И, несмотря на сопротивление Мака, Сидуан его из залов, где танцевали гости, и привел в кабинет господина де Гито, в котором, как мы знаем, хозяин отсутствовал.
— Капитан, — сказал прерывающимся голосом Сидуан, — нужно бежать.