Капитан Невельской (др. изд.)
Шрифт:
— Никто теперь у здешних людей не смеет брать даром какую-либо вещь: лодку, мех, рыбу, так же как никто не смеет заставлять здешних людей работать на себя. Никто не смеет чинить тут никаких обид, хватать тут женщин или уводить людей в рабство и не смеет собирать дань.
— Чтобы все это, что я сейчас сказал, было известно приходящим сюда чужестранцам, я оставлю вам вот эти бумаги, на них написано все, что я сказал.
В тишине слышно было как, разворачиваясь, зашуршал
— «От имени Российского правительства, — подымая бумагу, торжественно читал капитан, — объявляется всем иностранным судам, плавающим в Татарском заливе… — Позь и Чумбока сразу же переводили, — что все берега этого залива и весь Приамурский край… до корейской границы, с островом Сахалином, составляют российские владения и никакие обиды обитающим тут жителям не могут быть допускаемы. Для этого поставлены российские военные посты в заливе Иски и в устье реки Амура…»
После чтения Невельской обратился к старику маньчжуру и подал ему бумагу. Тот поспешно улыбнулся.
— Мы, русские, всегда будем рады видеть вас или ваших товарищей на Иски и торговать с вами, — сказал капитан. — Если ваши люди пойдут к нам или будут в других дальних путешествиях по этим краям и встретят рыжих, пусть они покажут это объявление… И вы предъявите его у вас в Сан-Сине.
Старик осторожно принял свиток обеими руками и почтительно поклонился.
После этого капитан обратился к Еткуну.
— Вот ты просил у меня защиты от иностранцев. Возьми этот лист, Еткун. Ты слыхал, что там написано?
— Да, я слыхал и все понял! — ответил Еткун.
— И я! — подтвердил Араска.
— Когда придет судно с моря, покажешь эту бумагу и скажешь им, что все жители залива Нангмар теперь находятся под защитой русского царя.
Капитан свернул бумагу и отдал Араске.
— Зря никому не показывай!
— Как же! — воскликнул нангмарец.
Гао Цзо тоже пробился вперед. Он часто и усиленно кланялся и улыбался, глядя открытыми глазами на капитана, желая обратить на себя внимание. Ему до смерти хотелось заполучить себе такое объявление. «С такой бумагой я бы зажил на русской земле!»
— Ты обещал мне такую же бумагу… Я здешний житель… Мне приходится много ездить… Я грамотный человек, торгую, везде бываю, мог бы всюду показывать такое объявление. Я бы всем его переводил и толковал. Я знаю все языки, а кто знает языки и торгует, тот самый…
— Я тебе не могу дать бумаги, — перебил его капитан. — На тебя есть жалоба… Останься здесь и жди! Придержи его, — велел капитан Шестакову.
— Ты обещал мне бумагу, — слабо улыбаясь, лепетал Гао.
Позь перевел его слова. Невельской не ответил.
—
— Понял! — громко по-русски выкрикнул дед.
Он спрятал футляр с объявлениями за пазуху, застегнул халат и обхватил капитана своими слабыми руками за шею.
— Прощай, капитан Невельской! — говорил старик маньчжур. — Спасибо тебе за все! Не забудь нашей просьбы и приходи торговать вверх по реке.
Маньчжуры стали кланяться и благодарить капитана.
— Разве вы уже уезжаете? — спросил Невельской.
— Да, у нас все готово, и мы собрались в путь.
— А как же разбор вашей жалобы? Я должен как следует узнать, кто виноват.
Маньчжур несколько смутился. Он благодарил, уверял, что надо ехать и жалоба его теперь не имеет значения. Стоит ли заниматься такими пустяками.
— Нет, я должен разобрать все, — сказал капитан.
Глава семнадцатая
СУД
Толпа сбилась плотней.
— Здесь многие люди плохие поступки совершают, — сказал капитан, обращаясь к толпе. — Сегодня ко мне поступили жалобы, что здесь нельзя торговать, находятся люди, которые бьют купцов и не исполняют то, что обязались. Я эти жалобы должен разобрать. А вы все слушайте и помогите мне решить все справедливо.
— Вот Хомбан сказал мне, — продолжал капитан, показывая на старика с седыми усами, — что сегодня ночью его помощников побили и ограбили, а одного ранили.
Невельской попросил его рассказать, как все было, показать виновных.
Старик вышел и с большой важностью оглядел толпу. Среди гиляков началось движение. Видимо, виноватые пытались спрятаться.
— Вот он! — Один из маньчжуров ловко поймал какого-то гиляка и вытащил его из толпы.
— Да, вот он виноват! — подтвердил старик.
Гиляк побледнел.
— Ты ранил ножом моего человека! — закричал, обращаясь к нему, старик.
Маньчжуры зашумели и задвигались, ругая притихших и смущенных гиляков и требуя наказания.
— Я все скажу сам… — Гиляк вырвался из рук державшего его солдата.
Невельской видел, что гиляки в большой тревоге. Вместо того чтобы помочь им, русские заступались за маньчжуров.
— Что у вас случилось? Почему ты ударил человека ножом и подбивал своих товарищей убивать маньчжуров? — спросил гиляка Невельской.