Капитан Невельской
Шрифт:
— Теперь, Дмитрий Иванович, только бы нам самим не разрушить веры в нас, — сказал капитан, заходя с Орловым в палатку. — Начали мы хорошо.
— Ух, в Аяне много товару! — говорил Чумбока, стоя у палатки в толпе гиляков. — Я слыхал, люди рассказывали… Там дом как гора, и в середине до самой крыши — пушнина…
Орлов накануне подлил масла в огонь, рассказал гилякам про аянские магазины, про службу в аянской церкви.
«Они чуть не упрекают меня в трусости, — подумал капитан, простившись с гиляками и отходя в шлюпке от берега. — Наслушался я сегодня достаточно!»
Из ночной тьмы подплывали огни «Байкала».
Глава
ЕПИСКОП
Через два дня вошли в Аянский залив. Аян неузнаваем. Залив чист. Жара, сопки в зелени, в гавани оживление, полно судов: пришел «Охотск», стоит «Ангара». Из Америки пришел компанейский корабль «Атка», тут же два иностранных китобоя.
На берегу — казаки, якуты, матросы. Готовятся к отправке на Камчатку. Грузят чуть ли не весь Аян на суда. Разгружают «Атку», из Америки пришла пушнина.
«Повезут ее в Китай через полсвета на тысячах лошадей, когда на этой же „Атке“ можно дойти в Шанхай прямо, и копейки будет стоить, да англичане, видишь, не велят… Подлецы, господа петербуржцы!» — подумал капитан.
Увидя Невельского, идущего с берега вместе с Кузьминым, Завойко на миг остолбенел.
— Это вы, Геннадий Иванович?
— Как видите, Василий Степанович!
— Так я очень рад! Но разве вы не ставите пост? А «Охотск», слава богу, прибыл благополучно, и «Ангара» тоже, и я изготовляю «Ангару» для следования к вам…
— Пост уже поставлен в день Петра и Павла и наречен Петровским в память августейшего флотоводца. Слава богу, что прибыли «Охотск» и «Ангара».
«Э-э, да он, кажется, струсил остаться без судна! — подумал Завойко. — Каков храбрец из Петербурга! Ох, не думал я, что он еще и трус!»
— Так идемте, что же мы разговариваем посреди улицы…
— Главная новость, Василий Степанович, — со мной прибыли послы гиляков. Беседуйте с ними и убедитесь, каковы они к нам, что желают, и пошлите об этом в правительство. Вся моя надежда на вас и на вашу помощь… И второе — я прошу вас дать мне не «Ангару», а «Охотск».
— Так это очень важно, что прибыли послы гиляцкой нации, Геннадий Иванович! На наше с вами счастье, пришел из Америки на «Атке» преосвященный Иннокентий. Он уж умеет беседовать с дикарями. Он все подтвердит, и это будет верно и принято правительством. Дай бог такого свидетеля во всех наших с вами делах, Геннадий Иванович!
— Есть ли мне письма?
— От Николая Николаевича вам нет ничего!
«Я, как всегда, напрасно надеялся! Столько надо написать ему — кажется, умом сразу не охватишь, выложить все планы, просить обо всем, что так необходимо. Но что с ним — бог весть! Что там, здоров ли он, жив ли?»
— Ну, а как Орлов?
— Он жив, здоров. Прекрасно справился, все приготовил отлично, лучше нельзя желать.
— Я вам говорил, а вы не верили… А что Амур?
— Да хорош! Орлов нашел еще один фарватер, гиляки показали. Одиннадцать сажен глубины, а в малую воду четыре. Вот что значит он был с языком, а мы в прошлом году без переводчиков на протоку попали.
Невельской сказал, что решил занимать устье и просил помочь.
— На то у вас нет полномочий…
— Так вот об этом я и говорю…
— Так то невозможно!
— Нет, Василий Степанович, возможно. Это надо сделать… Суда иностранцев подходят… На свой риск… И поставлены уже посты! Что же?
«Язык у него заплетается, как он палит! Заговариваться стал. Ей-богу, сумасшедший, и мне жаль, что такое дело поручено ему!»
— Весной я спускаюсь из Забайкалья по Амуру… А Орлов на устье и все держит в своих руках. В будущем году все занять! Это реально! Я клянусь, гиляки — залог… Помогают нам и рады нашему приходу. Все обследую, и будет ясная картина! Пост поставлен, заложен краеугольный камень. Учреждены будут наблюдательные посты в лимане и на устье Амура, куда запрещается касаться… Беда, Василий Степанович, не за горами, и нужны наши с вами решительные действия.
— Я готов, Геннадий Иванович! Да что за беда? Мне своей беды хватит, дай бог с Камчаткой справиться!
— Весной к лиману подходило судно, меряло воду и землю!
«Ох, он каждый раз, возвращаясь оттуда, твердит про это судно. Он знает, что в Петербурге того страшатся, и пугает их этим чучелом. Оно у него то и дело ходит к лиману!»
— А раз было весной, то, верно, придет и осенью. Как мне быть? Вот я поставил на-блю-да-тельные посты там, куда мне запрещено было идти, с тем, чтобы при встрече с иностранцами было им объявлено… — продолжал Невельской. — Я пишу губернатору, мне нужен лишь намек, и я действую. Мне не надо инструкций об этом, я потом докажу, что не мог поступить иначе.
— Я бы сказал, что не слышу всего этого. Но я этого не скажу, потому что должен быть прям и честен, и взять ответственности не могу… Что я могу — все сделаю. Теперь есть товары, караваны пришли. Но что не могу…
— Ах, что значит не можете! Вы можете все! Вы губернатор Камчатки, в вашем ведении и Аян, и Охотск, и все их ресурсы.
— Вот уже едет сюда новый начальник на мое место — Кашеваров [120] , и я ему оставлю предписание.
Невельской знавал Кашеварова прежде.
[120] Кашеваров Александр Филиппович (1808-1866) — исследователь Русской Америки, по матери — алеут. Учился в Балтийском штурманском училище как воспитанник Российско-американской компании, на кораблях которой служил затем штурманом. С 1845 по 1850 год работал в Гидрографическом департаменте морского министерства, участвовал в составлении «Атласа Восточного океана с Охотским и Беринговым морями» (издан в 1850 г. в Петербурге). В 1850-1856 гг. был начальником Аянского порта в Охотском море. В 1857 г. вернулся в Петербург. Автор книги «Журнал, веденный при байдарочной экспедиции, назначенной для описи северного берега Америки в 1838 году» (СПб, 1879).
Капитан распечатал письмо Миши. Перед отъездом Корсаков писал из Охотска, что сам идет на Камчатку на «Иртыше». А на «Охотске» отправляет для Амурской экспедиции все, о чем просил Невельской: инструменты, оружие, порох, две пушки, солонину, муку, сеть для лова рыбы, теплую одежду, кирпичи, тес, двух семейных пожилых матросов, нитки.
Он писал также, что удивлен, откуда Завойко взял, что казаки понимают по-якутски, что он выбрал наилучших и что они едут на Амур с охотой, все они якутов совсем не знают, что среди них он посылает Беломестнова и Парфентьева, которые считались лоцманами в Охотске.