Капитан Соври-голова или 36 и 9
Шрифт:
Надя и Лена выждали минут двадцать, Надя перелезла через забор, взяла открытку. Внизу было приписано:
«Как вас зовут?»
Лена тянулась через плечо подруги:
— Ну, что там?
— Да погоди…
Лена выхватила открытку:
— Это мне!
— Что? — поразилась Надя. — А разве он знает — кому?
— Но ты-то знаешь… — беспомощно сказала Лена.
— Я, конечно, знаю. Что не тебе, а нам! Нам всем…
— Да-да, конечно… — вдруг опомнилась Лена, которая вовсе не хотела, чтобы даже Надя о чем-то
Но Надя это уже не слышала. Она думала, как же дальше быть.
— Пиши… — сказала она. — Назначай свидание… в парке у фонтана.
Гена засыпал, расслабляясь по системе Селянина, не зная, что Гусь подглядывает через реденькую штору, как Гена успокаивает себя. При этом и Гусь сам себя успокаивал. Надя поручила ему нарисовать спящего Ларионова, но не ночью же было подглядывать, как Гена спит. Кроме того, Гусь не очень был доволен таким поручением — все-таки учит его Гена, а он тут… но тема была такая, что Гусь решил это поручение исполнить. Гусь должен был нарисовать Гену во сне и назвать эту картину «Олимпийское спокойствие».
За спиной Юры трепетно ждали, когда уснет Гена, Филимонов и Гуляева. Занавески шевелил ветер.
— Спит… — сказал Гусь, доставая из кармана бумагу и карандаш.
Ларионов, который до этого лежал тихо, вдруг дрыгнул ногой и сказал во сне:
— Левая нога… должна быть… как стрелки… на часах… в положении без пяти шесть…
— Тренируется, — восхитился шепотом Гусь. — И во сне тренируется!
— Вот именно, — мрачно сказала Лена. — Надо разбудить. Это не сон — так спать.
— Нехорошо срывать тренировку, — сказал Гусь, — пусть хоть во сне никто ему не мешает.
Ларионов дернул ногой еще раз и пробормотал:
— Сейчас возьму… рекордную…
— Надо будить, — повторила Надя. — Если уж срывать тренировки, так срывать до конца!
— Погоди, — попросил Гусь. — А вдруг возьмет рекордную?!
Ларионов сдвинулся всем телом на кровати, так что ноги протиснулись сквозь прутья спинки. Затем резко надвинулся на подушку и замер.
Все переглянулись.
— Интересно, взял или нет? — забеспокоился Гусь. — Взял или нет рекордную?
— А ты спроси, — посоветовала Надя. — Вдруг ответит?
— Ларионов, — тихо окликнул Гусь, — взял рекордную или нет?
— Не взял… — спокойно ответил сам себе спящий Ларионов.
— Честный человек и во сне честный, — с уважением сказал Гусь.
— Да разбудите же его, дайте человеку отдохнуть… — приказала Надя.
— Гена! — рявкнул Гусь.
От такого вопля Ларионов прямо-таки взвился над кроватью, как над планкой. В комнате никого нет. Ларионов ошалело сел, свесив ноги. «Переутомление, — с некоторым испугом подумал он. — Надо размяться». Он вышел на балкон. На шахматном
«Завтра после двенадцати у фонтана в городском парке», —
прочел он. Ветерок шевелил длинные листья того же самого космического цветка. Только этот был еще пышнее и походил на целый букет.
Гена посмотрел во двор. Там по-прежнему строили, копали, сыпали песок. Дворник дядя Петя устанавливал спортивных греков вдоль главной аллеи. Антон подпиливал дискоболу слишком уж большой нос. Никто не обращал на Гену внимания. Вышел на балкон Женька с пряником в руках.
— Кто-нибудь тут был? — спросил Гена.
Женька посмотрел на него и ничего не ответил. Он попятился в комнату, и вместо него вышел Остап.
— Кто-нибудь тут был? — спросил Гена снова.
— Нет, — сказал Остап. — Мы только что пришли. Дверь у нас была закрыта…
Гена хотел окликнуть Гуся, который что-то рисовал на столе у доминошников. Но в это время во двор вошла группа мальчиков и девочек с барабаном и красным флажком, промаршировала туда, где Надя с Леной обкладывали кирпичами клумбу. Все бросили работу.
— Мы — делегация! — громко сказал мальчишка лет одиннадцати, которого Гена видел как-то в соседнем дворе.
— И мы, — сказала девочка, которую Гена никогда не видел.
— И мы… — оказалось, что тут было целых три делегации.
Надя вышла вперед, и представитель каждой делегации протянул ей конверт. Девочка сказала голосом председателя пионерского отряда, рапортующего на линейке пионервожатой:
— Прослышав о вашем почине, мы вам заявляем, друзья, что это уже не причина, присваивать игры нельзя!
— Наши олимпийские игры вызывают ваши олимпийские игры на соревнование! — сказал мальчик из соседнего двора.
И спортплощадка превратилась в спорплощадку.
— Подражатели!
— Сарынь на кичку!
— Кто вас звал?
— Выискались на готовенькое!
— А чемпион вообще всех ребячьих олимпийских у нас во дворе живет! Мы с вами и не собирались соревноваться! Куда вам!
— Как это чемпион, как это у вас… и как это живет? — удивился мальчик. — Он, может быть, вовсе даже у нас!
— Покажите! — заорал форум.
— Как можно его показать? — удивился мальчик. — Его покажут соревнования!
Форум раскатился хохотам и свистом.
— Вот он! — сказал Капитончик. — Вон, на балконе, можете полюбоваться! Игр не было, а чемпион уже есть!
Гена попятился и исчез в дверях.
— Мы к вам по всем правилам! — сказала девочка, которую Гена не знал. — А вы… вы… — Можно было подумать, что она сейчас заплачет.
Тогда Надя, все время о чем-то думавшая и смотревшая на все молча, вдруг сказала:
— Ребята, тихо!
Из подъезда выскочил Леня с киноаппаратом. Пока он бегал, что-то произошло на площадке. Все стояли тихие, Надя строго смотрела на делегатов.