Капитан Виноградов
Шрифт:
— Ни в коем случае! Просто у меня проблемы с памятью.
— Хорошо… Вы знаете Алексея Завидовского?
— Да!
— Он был с вами этой ночью?
— Я пока не понимаю, в чем дело. Извините…
— Вам известно, что Вережко Кристина Николаевна является близкой подругой Завидовского?
— Ну я знаю, что у Лелика, то есть у Алексея, есть невеста по имени Кристина, но… Так это она?
— Послушайте, Виноградов! Может, хватит врать? Вы же опытный человек, бывший сотрудник… Я в присутствии Василия Анатольевича могу гарантировать, что все, сказанное не под протокол, останется
Владимир Александрович выслушал начальника уголовного розыска до конца и посмотрел на следователя. Тот кивнул:
— Нет проблем!
— Давай договоримся?
Виноградов пожал плечами:
— Я-то — за! Но, простите, так и не понял — у вас-то какая версия? Что я ее ограбил?
— Не один, конечно…
— Ни хрена себе! — Лоб Владимира Александровича непроизвольно сморщился, вытягивая вверх удивленные брови.
— Да хватит! Думаешь — умнее всех? Дагутин-то твой — уже поплыл… Правду, конечно, не говорит, себя выгораживает, но в целом — как было!
— Поймите, Владимир Александрович… Тут ведь банальная история — или он, или вы. Кому суд поверит?
— Что он говорит? — Голова соображала плохо, в горле застрял комок слюны, и Виноградову даже пришлось неприлично сглотнуть, прежде чем получился вопрос.
— Нечто очень похожее на правду! — Следователь переглянулся с начальником розыска и продолжил:
— Дагутин рассказал, что по наводке Завидовского вы с ним ворвались в квартиру Кристины Вережко и под угрозой физического насилия, используя нож и пистолет, совершили грабеж, точнее — разбой. Унесли деньги, ценности и личное имущество на сумму более десяти тысяч долларов США. Только он говорит, что пистолет у тебя был. Врет? Вообще, может, все и не так было, он же на тебя переваливает. А мы считаем, что главный не ты, а он, верно?
Сейчас хоть более-менее ясно стало, в чем дело и появилась возможность оправдываться:
— Я не знаю, почему он это все говорит… Может, просто пьяный?
— Послушайте, Виноградов! Неужели вы думаете, что уголовный розыск «тормознул» бы вашу компанию на одной только голой признанке? Есть же свидетели… и еще кое-что.
— Это бред, в лучшем случае. Или провокация!
— Ага! Заговор масонов и китайской мафии. — Следователю начало надоедать словоблудие и он перешел к делу:
— Изложите еще раз, подробно, как вы провели время со вчерашнего вечера до момента задержания. Под запись!
— Задержания? — Виноградов снова поднял удивленные брови, но, не дождавшись ответа, продолжил:
— Вчера вечером, приблизительно в восемь часов, мы собрались на квартире у моего приятеля Завидовского Алексея, чтобы поиграть в преферанс.
— Кто — мы?
— Я, Алексей и Борис Дагутин.
— Вы давно знакомы?
— Бориса я знаю давно, еще по милиции. С Алексеем познакомился около года назад, в мэрии, когда решал лицензионные вопросы…
— Что писали? — заинтересовался начальник розыска.
Виноградов понял, что речь идет о картах:
— «Ленинградку», до двадцати в пуле! — Для человека, не увлеченного преферансом, это прозвучало бы полной абракадаброй, но сыщик с пониманием уточнил:
— Висты
— Как положено.
— Странно! А вот Дагутин по-другому излагает…
Ясно было, что это блеф, стандартная попытка нащупать, где предполагаемые соучастники не успели договориться — в девяти случаях из десяти группы «сыпятся» именно на таких трудно предусматриваемых мелочах.
— Это его проблемы.
— Кто выиграл?
— Это не относится к делу! Кстати, опережая возможные вопросы: мы рассчитались сразу же, поэтому запись игры хранить не имело никакого смысла. Кто именно ее порвал — не помню… Но мать Завидовского все время находилась дома и может подтвердить, что ушли мы примерно в полдвенадцатого.
— Засиде-елись! Здорово выпили?
— Ну, во-первых, играть начали не сразу — пока поели, то-ce… Потом в «распасах» застряли. В процессе не употребляли, карты этого не любят: так, за ужином немного и после, на ход ноги. Бутылку водки на троих, правда — большую… в общей сложности.
— Что было потом?
— У метро возник конфликт с ларечницей, я рассказывал. И нас забрали в ментовку, пардон! — в отделение. Продержали до утра, потом отпустили. В десятом часу, кажется…
— Вы говорили, что согласно книге учета доставленных…
— Да! Там написано, что выпустили нас в час тридцать ночи, но это просто, чтоб задницу прикрыть. Протоколы-то начальник порвал! Но дежурная смена должна подтвердить, потом тот старшина, который вещи возвращал…
— Серьезно? Вы думаете, что сотрудники отделения дадут показания, что незаконно удерживали трех человек в течении ночи? А потом запись фальсифицировали? В лучшем случае утренний дежурный подтвердит, что вы с приятелями заявились к нему невесть откуда за вещами, которые то ли забыли спьяну забрать, то ли на захотели…
Виноградов вздохнул и попытался уцепиться за соломинку формальной логики:
— Но мужики! Неужели же я не придумал бы чего-нибудь попроще, если бы захотел? Стал бы тут городить хрен знает что, если бы для алиби?
В голосе его уже слабенько зазвучали просящие нотки, и следователь это почувствовал:
— Ладно! Ври, если… Чем дальше занимался?
— Домой поехал. Сначала, вообще-то, зашли, перекусили по случаю выхода на свободу, так сказать, а потом — домой!
— Все трое?
— Не знаю… Я уже до полудня дома был. А Лелик с Борисом остались еще там.
— Где?
— В пивнухе этой, как ее… не помню вывески. Дагутин знает, если надо — я покажу. Потом они, кажется, к этой самой Кристине ехать собирались.
— Дальше! — Следователь закончил выбивать из клавишей пишущей машинки очередную трескучую строчку. — Ну?
— А я дома все время был, пока ваши ребята не приехали. Пообедал, поспал…
— Так и записывать? Подумайте!
— В смысле?
— Владимир Александрович, ну нельзя же нас уж совсем за дураков держать, а? Мы вам домой звонили несколько раз — ладно! А из фирмы вашей, из «Бастиона»? Вы-то когда с начальством своим связывались, уверяли тоже, что из дома говорите, но вот незадача! Как только они пытались связаться — никто не отвечал. Я лично присутствовал, когда Леночка, если не ошибаюсь, номерок набирала… Аюшки?