Капитан Виноградов
Шрифт:
— Ну, если вы в курсе нашей с Мастером договоренности…
— Только в общих чертах.
— Он должен мне не за результат. Он должен оплатить сам процесс.
Гессен пожал плечами:
— Сколько? Я уполномочен рассчитаться.
— Да то-то и оно… Если относительно первого, как вы выразились, изделия, все ясно, то вот что касается второго…
— Простите? — поползли вверх брови адвоката.
Один знакомый пилот рассказывал когда-то Виноградову, что в авиации есть такое понятие: «скорость принятия решения». Это когда надо решать — поднимать разогнавшийся самолет в воздух или оставить его на земле.
— А вы не в курсе?
— Я — ладно, а вот относительно вас…
— Послушайте!
Виноградов понял, что адвокат не на шутку встревожен.
— Знаете… Пожалуй, вам действительно лучше решить все вопросы с хозяином. А то я что-то…
— Хорошо. Только вот… — капитан придвинулся почти вплотную: — Запомните — у меня нет хозяев. У меня бывают только партнеры. Ясно?
Секунду помешкав — надевать капюшон или нет? — Виноградов вышел из здания аэровокзала. Темнело. Ветра почти не чувствовалось, и мелкий холодный дождь беспрепятственно перетекал из низких свинцовых туч, растворяясь в черных щербинах асфальта. Крохотные стайки курильщиков жались под навесами у входа и выхода из залов ожидания, то и дело расступаясь, чтобы освободить проход для прибывших очередным автобусом пассажиров…
Пора было сматываться домой; собственно говоря, вся эта затея с поездкой в аэропорт с самого начала представлялась бессмысленной и никчемной, без плана и конкретной цели…
Виноградов любил говорить, что в городе всего пять миллионов жителей. Половину знает он, вторая половина — его, а с остальными они просто имеют общих друзей. Это было настолько похоже на правду, что жена даже иногда сердилась: просто невозможно оставить мужа без присмотра в людном месте, вернешься — а он уже с кем-то лясы точит, очередного приятеля встретил!
Но и в этом отношении сегодня не складывалось: да, мелькнуло в толпе несколько знакомых лиц, поздоровался даже с парой человек, но все — не то, не те… Виноградов и сам не знал, что и кого ищет, зачем вообще тащился сюда через весь город, с тремя пересадками, пил вонючий буфетный кофе, слонялся между переполненными рядами кресел под грохот заходящих на посадку самолетов…
Можно не сомневаться — за эти два дня перерыта гора бумаг, опрошены все, кто возможно, облазан каждый закуток огромного аэропортовского хозяйства. Бригада отличных профессионалов — чекисты, сыскари из Главка, местная «воздушная» милиция…
И все равно ничего не нашли — даже тогда, когда еще было что искать… А сейчас — «поезд ушел»? Или его вообще не было? И почему неглупый мужик «Николай Николаевич» посчитал, что одинокому, усталому и всюду опоздавшему, коррумпированному и злому капитану удастся то, что не смогла сделать этакая махина?
— Стой! Руки за голову! Буду стрелять!
Повинуясь команде, Виноградов мгновенно замер, вскидывая вверх полусогнутые руки, — времени рассуждать не было.
— Гы-а! Саныч! Ты че — не узнал?
Капитан почувствовал приятельский толчок в спину и обернулся: исторгая добротный запах перегара ему в лицо, радостно скалилась круглая веснушчатая рожа с небольшим рубцом от давнего шрама на щеке.
— Ш-шут-точки… — процедил Виноградов, опуская руки. Очень захотелось, продолжая движение, вогнать кулак прямо в подставленную
— Саныч, ты че? — растерянно заморгал мордатый, уловив, видно, что-то в глазах капитана. — Ты че? Я ж так просто… Ну, извини?
— Пошел ты! Инвалидом сделаешь, — Виноградов длинно выдохнул, успокаивая заколотившееся сердце, и пожал протянутую руку: — Здорово!
— Здравствуй, Саныч! — Собеседник был искренне смущен. — Извини! Я ж не знал, что ты такой дерганый стал.
— Задергаешься тут… Ладно, ерунда!
— Пойдем — «по соточке», а? Ты как — время есть?
— Вообще-то…
— Ты ищешь кого? Встречаешь? Провожаешь?
— Как сказать… Вот сейчас — тебя встретил.
— Дело! Так как насчет?..
— Пошли! Зарасти оно все…
Нельзя сказать, чтобы Виноградов и Виктор Гребнев по прозвищу Виконт были близкими приятелями. Скорее наоборот.
Виконт служил на Морском вокзале милиционером и достался, если так можно выразиться, Владимиру Александровичу по наследству — от предыдущего начальника отделения. Шесть дней до первого гребневского запоя они жили душа в душу… К чести Виноградова надо отметить — почти год он увлеченно играл в педагогику, покрывая многочисленные «залеты» подчиненного, познакомился с родителями и женой, даже заставил закодироваться — по большому блату, недорого и конфиденциально. Бесполезно… С огромным облегчением подписал Виноградов аттестацию и рапорт на перевод — терпеть дольше алкоголика и мелкого вымогателя на своем объекте не было ни сил, ни времени, а отдел охраны аэропорта как раз нуждался в младших инспекторах уголовного розыска. Не слишком принципиально, конечно, но тогда как раз шла «раскрутка» по убийству Квадрата, уже заведена была бордовая папка с первыми документами пресловутого дела «Крот», оформлялись загранпаспорта… Расстались без слез, по-деловому — изредка перезванивались потом, встречались случайно то в коридорах Управления, то на общих стрельбах…
Они прошли вдоль сетчатого забора, отделяющего шоссе от летного поля, небрежно махнув удостоверениями, миновали тучного вохровца, читавшего при тусклом свете запыленной лампочки какую-то затрепанную дребедень. Пересекли заставленный контейнерами и фанерными кубами немыслимых размеров двор.
— Сейчас, сейчас! — успокоил Гребнев спутника, отодвигая тяжелый засов. Со скрежетом отворились металлические ворота, и они оказались под куполом ангара.
— Сюда! — Виноградов нырнул вслед за Виконтом в темноту узкого прохода между штабелями, перехватил ручку придержанной хозяином двери и оказался, против ожидания, в другом ангаре, длинном, тускло отсвечивающем ребристым металлом стен… Потянулся извилистый, почти не освещенный коридор.
— Слышь… Здесь сам черт ногу сломит!
— Не-а! — обернулся довольный Гребнев. — Это только кто чужой, а мы привыкшие…
Наконец они добрались до цели.
— Прошу присаживаться!
«Кабинет» Виконта представлял собой крохотную фанерную выгородку без крыши, прилепившуюся в дальнем конце очередного чревообразного склада. Из обстановки имелось: строенное самолетное кресло в аварийном состоянии, измазанный засохшей краской гибрид столярного верстака и канцелярской тумбочки, телефонный аппарат и плакат с Арнольдом в роли Терминатора. Подняв голову, Виноградов увидел над собой переплетение металлических лестниц, труб, тросов.