Капитан Виноградов
Шрифт:
— А тебе какое дело? — мстительно поджал губы Коротких. — Ты же в эти игры не играешь?
— Так, любопытно… Прав я оказался?
— Не знаю. Если предположить, что Петрова грохнул он…
— Ты проверил, что хотел?
— В общем, да… Ну, первое я тебе сказал: Лукенич в Хельсинки на берег не сходил.
— Контролировал ход операции!
— Да подожди… Дальше. Со слов таможенника, майор к нему на автопалубу приходил после ужина, как обычно, еле лыко вязал. Все норовил документы на машины проверить, какие-то указания давал…
— Каким путем?
— Он не помнит. Не обратил внимания.
— Плохо…
— Но! Минут буквально за десять до вашего с ним знакомства Лукенич появляется в служебном буфете у Соболевой. Лезет к ней внаглую…
— Это я видел.
— Штука в том, что попасть в буфет можно только или через столовую команды, или служебным лифтом!
— Как я понимаю — тем самым?
— Так точно! Девка утверждает, что он именно на лифте приехал.
— Да-а…
— Значит, он мог воспользоваться двумя маршрутами. Первый — это где таможня и клиенты ходят, потом через прогулочную палубу в помещения команды, там в лифт опять и вниз до буфета… Маловероятно!
— Вот именно.
— Или второй вариант — короткий и простой: аварийная дверь, тот самый коридорчик, лифт и… и все! Потом оставалось только пройти на глазах у всей команды через столовую и якобы случайно наткнуться на нас: в компании с Соболевой и железным алиби!
— Что-то в этом роде я тебе и говорил тогда…
— Нет, это я тебе тогда говорил! А ты все грозился поведать, зачем доблестному пограничному разведчику…
— Не подкалывай! Я понимаю, что рано или поздно и без моих умозаключений… Трамвай пропусти!
— Сам знаю! — Коротких вбил ногу в педаль тормоза. Дребезжа сигналом, двухвагонный состав опасно пронес свой выкрашенный в грязно-красный цвет бок в сантиметре от левой фары «Волги». — Поворачивает, понимаешь, куда хочет!
— Ага…
— А ты не подкалывай! Мог и раньше предупредить, видишь же, что я отвлекся…
— Скоро приедем.
— Знаю… Слушай меня!
— Последний раз!
— Договорились. Рабочая конструкция такая… После ликвидации Гутмана и исполнителей на «Шолохове» неожиданно появляешься ты, русский мент, по билету, оплаченному финским МВД, да еще на спецмашине… Лукенич узнает, что некто капитан Виноградов посажен на борт в связи с пальбой и фейерверками на набережной, и настораживается!
— Откуда узнает? Я об этом нигде…
— Эх, товарищ капитан! Есть одна мыслишка…
— Ну?
— Помнишь — трап, мы встречаемся? Я тогда тоже подумал, что ты… Спросил, в связи с чем ты здесь, помощь предложил…
— Думаешь — эта? Как ее — Леночка? — Виноградов вспомнил блондинку из пассажирской службы. Она действительно слышала первый разговор…
— Лерочка! Валерия Ланцова.
— Но… она же ничего не могла бы понять… — прокрутил в голове вопросы Коротких и свои тогдашние уклончивые ответы — Владимир Александрович.
— Вот именно! И тот, кому она бы «стуканула», —
— Логично. А что, есть информация по связи ее с..?
— Собираюсь подработать. Пока только гипотеза… Так вот! Потом ты сталкиваешься с Петровым, усаживаешься на палубу с видом на Торговую площадь… Потом все видят нас за ужином, а после этого я запрашиваю списки пассажиров…
— Серьезная картинка!
— Лукенич — профессионал. Он не очень верит в случайности, поэтому решает, что ты что-то пронюхал. Вызывает Петрова на встречу в нежилой коридорчик — расписание по каютам имеется, схема судна тоже… «Светит» себя на автомобильной палубе, потом под шумок исчезает через аварийную дверь, сворачивает по-спецназовски шейные позвонки ненужному свидетелю… Имитирует наспех несчастный случай с падением на трапе, изымает улику…
— Пульт для радиомины? В смысле — приемник?
— Конечно! Очевидно, по начальному плану его должен был сам Петров уничтожить, уже в море… Пришлось лично майору.
— Возможно!
— Потом быстренько поднимается на лифте к Соболевой, там чудит… Так, чтоб запомнили! И в конце концов натыкается на нас, грешных.
— Случайно?
— Скорее всего — нет. Соболева говорит, он ее по всему пароходу гонял, туда-сюда… Паром — не тайга, рано или поздно бы встретились.
— Тебе бы романы писать, начальник…
— Рад, что понравилось.
— Представляю, как господин майор удивился, узнав, что я просто в отпуске! И вообще случайно!
— Не думаю… Не думаю, что он в твою историю поверил.
— Почему?
— Сам виноват. Больно активный… И Петрова по списку пассажиров вычислил, и приемничек запомнил… Ну, насчет коньяка в канализации, может быть, и не обратил внимания, но… Должен ты его по логике вещей беспокоить! Сначала Гутман беспокоил, потом Петров. Теперь — ты…
— Полагаешь?..
— Вряд ли. Чтобы с ходу грохнуть — это вряд ли! Слишком уж явное ты связующее звено между первыми убийствами и тем, на «Шолохове». Крик может подняться, вопросы ненужные…
— Продолжай. Я тебя с интересом слушаю.
— Приехали уже.
Действительно, на фоне сырых крыш и кирпичных пакгаузов вырос угловатый силуэт пароходского небоскреба.
— И все-таки?
— Мы уже давно этим делом занимаемся. И отнюдь не после твоих пьяных озарений! Хотя, надо признать, кое-какие свежие соображения…
— Не помню! Нес всякую дребедень. — Сейчас Виноградов готов был себе язык откусить за ту ночную болтовню в каюте офицера безопасности. Нет, чтобы сразу спать отправиться…
— Я зато помню.
— Забудь.
— Извини. Ты не захотел быть партнером… Будешь делать, что скажут. Такова жизнь!
— Я устал. Я больной и ленивый.
— Лучше быть таким… чем мертвым.
— Что? Да пошел ты! Останови, блин, быстро!
— Саныч! Во! А говорил — устал, больной!
— Стой, я сказал!