Капитан звездного океана

Грушко Елена Арсеньевна

Я вдруг словно увидела дядю Исмаила выходящим из тайги на наш огонек и невольно в окошко выглянула. Он должен выйти вон из-за того толстого кедра — небритый, со спутанными волосами, в ободранной одежде и с обмороженными ногами. Опираясь на кривую — обязательно кривую! — суковатую палку, с трудом преодолеет последние метры до крыльца. Оползет вдоль отворяющейся под тяжестью тела двери. Рухнет в избу. Ползком доберется до печи. Непослушными руками нащупает спички. Затеплит заботливо приготовленную безвестным путником растопку. И уже больше не умрет,

потому что найдет здесь тепло и пищу — все, что требуется одинокому человеку тайге. И он сможет унести с собой впрок самое драгоценное — соль, спички, консервы. И тогда непременно доберется до жилья.

В мыслях незаметно перепутались времена. Дядя Исмаил каким-то образом очутился в прошлом, когда люди не имели видеобраслетов, мединдикаторов, вечных атомных зажигалок и спасательной службы. Кто бы это в нашем веке позволил человеку терпеть лишения на Земле?

Я изо всей силы ударила кулаком по подоконнику. Вот! Вот именно, на Земле! А кто ему придет на помощь в космосе? Ведь если сделать такие заимки в космосе, то и там никогда и ни с кем не случится несчастья. Никогда. Ни с кем. Несчастья не должны случаться. Никогда. И ни с кем.

Читтамахья одним прыжком перемахнул комнату от лавки до окна, схватил кисть моей руки, развернул меня за плечи к себе лицом:

— Ну-ка, посмотри мне в глаза!

Я посмотрела. И поплыла. Глаза у него были глубокие, черные, блестящие — как у того врача-гипнотизера. Но ТФ-Конструктору было незачем меня гипнотизировать. Я бы и так ничего не утаила из моих умных мыслей…

Мне здорово мешало воображение. Я представляла в лицах, как потерпевший аварию космонавт или просто межпланетный турист-бродяга топает пешком по Солнечной системе, и на каждом, самом крошечном небесном камешке, на осколке беспутно брошенного звездолета его обязательно ждет заимка. Немножко воздуха. Запасной скафандр. Батарея. Видеомаяк связи. И если даже спасатели запоздают, у него будет самое необходимое на весь срок ожидания…

— Понимаете… — Я снова запнулась из-за имени. — Солнечная система должна быть человеку как Земля. Вы не думайте, я не только из-за дяди Исмаила…

— Я знаю, девочка.

Он подошел к стене. Включил телеэкран. Набрал позывные. Заткнутые мохом щели меж бревен и сами бревна исчезли под светом, а свет сложился в знакомое изображение приемной Совета. Читтамахья легонько подтолкнул меня в спину как раз в тот момент, когда Токаяма автоматически улыбнулся с экрана. Правда, увидев меня, улыбку погасил. Он стоял на страже времени Председателя и для моей назойливости не находил оправдания. Впрочем, я на него не обиделась. На то он и поставлен.

— У тебя важное, девочка?

Ах, вот как? Даже узнавать меня не хочет? До сих пор я не рвалась разговаривать с Председателем. Не нужен мне Председатель. И референт его не нужен. Вообще, что за мода по любому поводу дергать Антона Николаевича? Будто без него нельзя решить ни одного дела на Земле! Но теперь, чуть-чуть назло референту, я захотела именно с Антоном Николаевичем

поделиться своими мыслями. Я бы так все и выложила Токаяме, если бы Читтамахья меня не опередил:

— Да, Токаяма-сан, важное. Передай Антону Николаевичу, нам надо говорить с ним.

Антон Николаевич объявился не сразу, а объявившись, приветливо махнул рукой:

— Что новенького, Антуан? И ты, коза, здесь?

Шутка мне не понравилась — мелкая какая-то шутка. Но я, храня достоинство, промолчала.

— Вот, Антон Николаевич. В архив нам пора. Подпирает юное поколение.

Антон Николаевич вскинул брови:

— Ну уж, тебе ли плакаться? В тридцать четыре года Главный ТФ-Конструктор… Куда же людям в сто семьдесят девять деваться?

Я боялась, они забудут обо мне и о деле. Но Читтамахья поправил на мне воротничок, сдул какую-то пылинку:

— Говори, Алеунушка…

Я запинаясь объяснила свою идею про заимку. Но, конечно, не бегала и никого не изображала в лицах. Председатель Совета перебил меня лишь раз — дал указание Токаяме отложить на четверть часа намеченный прием. А после третьей фразы, я заметила, включил запись. Я осмелела и под конец излагала мысли вполне связно.

— Значит, хочешь Солнечную систему сделать домом?

— Человека нигде в мире не должна подстерегать опасность. А мир наш теперь — вся Солнечная система.

— Широко, мыслишь!

По тону Председателя Всемирного Совета я не поняла, одобряет он мою идею или нет. Почему-то показалось, не одобряет. Ведь такое, как с дядей Исмаилом, происходит раз в тысячу лет.

А то и еще реже. Стоит ли впустую тратить силы и энергию? Привела я себе мысленно эти доводы и начала горячиться:

— Ну, если невыгодно использовать на маяки безопасности все небесные тела, то я прошу разрешения сделать это хотя бы на одном. Я верну космосу мой личный астероид — подарок Исмаила Улаев а.

Воображение опять занесло меня, я и забыла, где нахожусь. Мне представилось, как по моему сигналу дети выпускают на дозволенные орбиты сотни плененных астероидов.

Как птичек из клетки.

Как голубей во время праздника.

Как зеленые маячки надежды.

Сотня астероидов — сотня маяков безопасности.

Тысяча астероидов — тысяча заимок.

Тысяча заимок — тысяча памятей о дяде Исмаиле…

Антон Николаевич помолчал, прикрыл глаза. Потом вдруг улыбнулся:

— Слушайте, дети. Когда вы успеваете вырасти?

Я неопределенно пожала плечами. Подобные вопросы не приходят мне в голову. Я вообще считаю их праздными.

— Боюсь что-нибудь обещать, — продолжал Антон Николаевич. — Ты ведь понимаешь, это за пределами моей власти. Совет не занимается такими проблемами. Это дело всего человечества. И мы должны его убедить.

Я испугалась:

— Мы?

— Да, конечно. Ты и я.

— Каким образом?

— А вот выступишь по видео… Денька через два. Или нет, через три… Лучше через три… Хватит тебе трех дней на подготовку?