Капитан
Шрифт:
Мы свернули в боковой проход и замерли.
– Кажется, добрались… Чтоб меня, а ну-ка в сторону…
За широкими спинами новичков должна была находиться дверь в самое безнадёжное после Тайной Канцелярии место в Крепости - последний приют тех, кому предстояло навсегда покинуть не только крупнейшую имперскую Гавань, но и этот жестокий мир. Но проникнуть туда теперь было весьма проблематично - вход надёжно завалило обрушившимися балками и камнями…
Новички смотрели на меня так, словно их Командир знал ответы на все вопросы мироздания. Если бы… Я молчал, с глубокомысленным видом почёсывая затылок, перебирая в уме
– В отличие от мерзкихпохитителей трупов, умеющих проникать сквозь время и, уж наверняка, сквозь стены, если, конечно, поверить в мою безумную идею - нам здесь не пройти. Хотя, думаю, пострадала не только камера смертников, но и соседние с ней коридоры - осмотрим тот, что ближе всего…
Вмиг воодушевившиеся помощники бодро свернули в указанный мной неприметный лаз, попетляв по которому, согнувшись как старые деды и ругая на чём свет свихнувшихся строителей Крепости, мы, наконец, вышли в небольшое тёмное помещение. Огонёк свечи в моей руке слабо дрожал, освещая серые, зловеще ухмылявшиеся трещинами и сколами стены, готовые в любой момент рухнуть, навечно похоронив всех под грудой камней… Ведь искать нас здесь никому бы и в голову не пришло.
В одной из перегородок не хватало нескольких камней, и, не колеблясь, я указал на неё, хотя полной уверенности, что Лекс находился именно там, конечно, не было. И пока новички с энтузиазмом, присущим исключительно молодым и неопытным, усердно ломали стену, старался не думать, что скажу им в своё оправдание, если эта авантюра провалится. Однако интуиция меня не подвела…
Первым в пролом полез Газ, и после его радостного вопля:
– Командир, это и в самом деле камера смертников, - облегчённо вздохнул, чтобы через мгновение сплюнуть в пыль от разочарования.
– Но Вашего друга здесь точно нет…
Мы с Бином по очереди протиснулись внутрь, убедившись в справедливости его слов. Рыжий стражник надулся:
– И с чего все решили, что стоит верить этому демонскому зеркалу? Может, господина Алхимика тут и вовсе не было…
Я поднял с пола знакомую пуговицу, лежавшую рядом с цепью:
– Он здесь был и даже оставил нам подсказку…
Мне не ответили, и желудок знакомо скрутило от дурного предчувствия. Ребята стояли, ошарашенно открыв рты, не отрывая глаз с испускавшего странное голубоватое свечение предмета, в котором, к своему ужасу, я узнал Лекса. Конечно, это был не мой пропавший друг, а, скорее, его бледная тень, больше похожая на дрожащее полупрозрачное облако, которое ещё и двигалось…
Сначала загадочная фигура сидела на полу, уныло свесив голову на грудь, совсем как показывало нам зеркало. Внезапно «Лекс» осмотрелся и, вытащив из-за пазухи небольшой мешочек, вытряхнул его содержимое на охватывавшую ногу цепь. Я даже не удивился, когда учёный легко освободился из крепкого захвата и, растерев лодыжку и прихрамывая, начал ходить вдоль стен, простукивая их.
Рядом икнул Бин, еле прошелестев побелевшими губами:
– Призрак… самый настоящий, спаси и сохрани меня боже…
Газ
– Темнота… Призраков не существует, кажется…
Яркий румянец вернулся на щёки «рыжика»:
– Кто бы говорил, предатель. А это что по-твоему такое - видение, сразу у троих? Призрак Алхимика, ей-ей… Боюсь, Командир, Вашего друга больше нет в живых, - в его голосе смешались страх и неподдельное сочувствие.
Но Газ так быстро не сдался:
– Не мели чепухи, Бенедиктин, ты не можешь знать этого наверняка.
Я удивлённо вскинул бровь:
– Какой ещё Бенедиктин, чтоб вас? Язык можно сломать…
Рыжий стражник покрылся пунцовыми пятнами, стараясь испепелить взглядом напарника:
– Вот именно, это всё упрямый дед… Уговорил родителей дать внуку имя святого мученика, всю жизнь мне испоганил. Потому я и укоротил длинное слово, Бин звучит куда лучше, правда, Командир?
Я успокаивающе похлопал его по плечу:
– Как скажешь, Бин так Бин… - и строго взглянул на Газа:
– Если это не призрак, тогда что, по-твоему, умник?
Мы все смотрели на «Лекса», наконец, переставшего простукивать стены, и так знакомо задумчиво почёсывавшего лоб. У меня упало сердце - неужели его больше нет? Не хочу, не буду в это верить… Внезапно «мыслитель» всплеснул руками и, ударив по перегородке, исчез в образовавшемся проёме…
И тут Газ неуверенно пробормотал:
– Думаю, то, что мы сейчас видели, было «временным следом»…Картинкой события, случившегося ранее.
Взбесившись, Бин чуть не подпрыгнул, снова схватившись за кинжал:
– Командир! Он снова за своё - говорит непонятные слова, может, его немного потрясти?
Я не спускал глаз со стены, за которой исчез мой друг:
– Подожди, Бин, это всегда успеется. Сначала дадим ему шанс объясниться, но сейчас у нас нет времени… Допустим, Газ прав, значит, надо двигаться по следу, - и, наконец решившись, толкнул каменную стену…
Из открывшегося тоннеля тянуло сыростью и холодом. Пыльный воздух скользнул в лёгкие, и, кашляя, мы, не спеша, друг за другом пошли вперёд по узкому проходу, в котором грубо обтёсанные каменные стены, казалось, задумали раздавить нас, как мошек между ладонями. Не скрою, мне было страшно и хотелось повернуть назад, но следом пыхтели, переругиваясь, новички, и снова, как утром, обливаясь горячим потом, я молил судьбу отсрочить наказание, позволив вывести ребят из каменной ловушки…
Стараясь не замечать шума в ушах и подступавшую к горлу тошноту, я бубнил под нос старую, безумно раздражавшую полковую песню. Ведь обычно громче всех её пел Шон, напрочь лишённый музыкального слуха, но при этом обладавший басом ревущего быка. Улыбнулся, представив, как, надрывая глотку, он стучит кружкой за общим столом, мысленно обращаясь к другу:
– Ну что за скотина… Опять тебя нет рядом, когда позарез нужен - кто ещё, обругав, поддержит и за шкирку вытащит из беды, когда ноги подкашиваются от слабости и отчаяния? Вот вернусь домой, если вернусь, напьюсь и буду вместе с тобой горланить непристойные песни, смеясь над собственными страхами…