Капитан
Шрифт:
— Четыре дракона, — сообщил мне громила.
Действительно: тот, кто придумывал эти обводы, или мечтал о несбыточном, или просто не знал базовых правил аэродинамики. Как по мне, корабли совсем не были ни на что похожи, а узнавалось только днище и аппарель, из которой лился плотный туман, покрывая местность. Пыхтя и стараясь успеть на самое интересное, влезла Склизкая и тоже замерла, наблюдая, как четвёрка кораблей заканчивала отрыгивать туман, а потом взмыла вверх, став точками в небе. Они ушли в сторону теневых земель. Туман постепенно начинал рассеиваться,
Как только спустились, рыбообразная и девчонка с птицей увязалась за мной. Арах и его парни тоже шли молча. Я стоял и ждал, пока остальные выползали из своих тайных укрытий из-под кустов. Специально просил выбрать такую дорогу, чтобы был шанс укрыться от наблюдения с воздуха. Сверху росли гиганты со стволами толщиной с дом, чуть ниже — деревья поменьше, а у земли — совсем дремучий подлесок, в котором и попрятались по сигналу тревоги те, кто не нужен был на дереве.
— Расскажи: что ты видел? — спросил я мужчину, стоявшего рядом с Арахом.
— Им было мало яда, и они ещё, — ответили мне.
— Нет. Они сбросили реагент. Это вода, которая убила яд и теперь там можно жить, там нет отравы. Можно вернуться, и если кто-то хочет это сделать — может идти прямо сейчас, остальные уйдут.
— Мы все должны вернуться, — пробасил здоровяк, стоявший у меня за спиной.
Мне про него Арах говорил. Он был угрюм, несговорчив, сам себе на уме и являлся сильным деревянным Восходящим.
— Если хочешь — иди, — не оборачиваясь ответил я, и не думая смотреть в его сторону.
— Должны вернуться все, — ещё раз повторил волосатый громила.
— Теперь здесь никто никому не должен. Хочешь — иди, мы идём к стреле, — за малым не прорычал я.
Мне презрительно фыркнули. Но он поднял мешок у выбившейся из сил женщины, а затем потопал в глубь леса, пробивая проход остальным. Не люблю я таких разговоров, а особенно такого согласия.
Через три дня мы вышли к стреле. Было очень похоже. Кто-то вырезал идеальный остроконечный треугольник прямо в камне, зашлифовав до идеала. Остриё возвышалась на сорокаметровой высоте над идеально отполированной площадкой. Широкая дорога вела в обход и заходила на ту сторону горы, выводя на остриё. Это был наша главная цель.
За это время мы дважды в ночной дали видели корабли, но нас они под густыми кронами обнаружить не смогли. Именно эта стрела была странная. Она перемещала на расстояние в почти тысячу километров, но могла бросить в пятно с площадью в сотню квадратных километров. Варианта быстрее убраться из этих земель не было, но существовал огромный риск. С небольшой вероятностью моё племя могло отправить на земли поклоняющихся честнейшему. Это был всего небольшой кусочек пятна, но этот вариант тоже надо было учитывать.
Народ Чести имел свои заскоки. Они были настоящие фанатики и строго соблюдали правила, традиции и законы, никогда не врали и были до отрыжки правильные. Одно из правил гласило: только на время Тинга их земли открыты,
Лесовики умели двигаться по любым местам, отлично маскируясь. И даже если нас засекут, оставался шанс разбиться на отдельные группки и сбежать, но хотелось надеяться, что стрела сработает как всегда, и нас выкинет на остальные восемьдесят квадратных километров среди ничейных земель.
Прямо не удивился, когда в середине дня, когда свет игг-древа самый яркий, услышал:
— Что ты можешь без своего Найтволка?
Это был тот самый мужик, который предлагал вернуться. Вот же тварь! Дождался дня. При таком свете Кусь точно не придёт. Передо мной встал Арах, вытаскивая нож:
— Ты отдал мне жён. Я его накажу!
Пришлось положить ладонь на его руку и, слегка придавив, вернуть клинок в ножны. Гадёныш стоял на самом краю стрелы и смотрел на то, как я не дал вмешаться в наш спор. За ним — обрыв, а внизу, метрах в сорока, — пропасть с ровным дном, как будто кто-то каждый день шлифовал горизонтальный срез горной породы, да так тщательно, что даже пыль и песок не задерживались. Гладкая поверхность блестела чистотой.
Я подошел, долго смотрел в глаза и спокойно сказал:
— Здесь я командую. Выполнять!
— Главным будет тот, кто сильнее, — озвучили мне причину неповиновения.
Ах вот оно что! По вечерам права качать боялись, но злобу копили. «Лучше пусть на тестировании все экскременты всплывут, чем потом мне это надо будет по миллиграмму из дыхательных фильтров выковыривать», — часто говорил мне главный техник основной ремонтной палубы. Полностью согласен. Лучше решить все вопросы сейчас, чем потом, когда мы пройдём стрелой в чужие земли.
— И с какого такого ты стал сильный? Главное, чтобы после смерти мне твоих жён не передавали, то не всегда удается удачно пристроить, — сказал я, криво улыбнувшись.
С последними звуками фразы он сделал рывок, меня схватили могучие руки, и просто швырнули назад, за край обрыва. Он был в полтора раза крупнее и при этом Восходящим, вложившим немало рун в усиление тела. А я — капитаном малого тральщика, почти пилотом, с усиленными нервными окончаниями, реакцией и дополненной симбионтом моторикой. Мой противник вложил немало деревянных рун в тело, но ему было очень и очень далеко до моей скорости и реакции. Оказавшись над обрывом, я намертво вцепился обоими руками в перевязь и рукав здоровяка, и моё тело по инерции дернуло варвара за край обрыва. Мы оба полетели вниз.