Капкан для киллера – 1
Шрифт:
Но безукоризненно исполненный паспорт на имя греческого гражданина Владимироса Кесова, огромный оружейный арсенал, хранившийся в подвале под тихим коттеджем, и мобильный телефон, иногда говоривший сухим голосом серенького чекистского Куратора, убеждали в обратном: он, Александр Сергеевич Солоник, наемный убийца, марионетка в чужих руках, человек, купивший жизнь самой дорогой ценой – собственной свободой.
А иногда случалось и наоборот. Вечерами, спускаясь в подвал проверить и почистить оружие, Саша прицеливался из «АКСа» или снайперской винтовки в темный угол, подолгу размышляя – чье
Разумеется, будут.
И теперь, в конце 1995 года, эти люди ни о чем не подозревают: гребут под себя деньги и фирмы, дербанят коммерсантов, разбираются с конкурентами, назначают «стрелки», ходят по саунам, трахают телок, пьют, веселятся, строят планы на далекую перспективу, не зная, что планам этим не суждено сбыться.
В такие минуты киллер снова становился уверенным в себе. Заключительную точку в жизни этих пока неизвестных людей поставит именно он, а стало быть, он, Саша, хозяин их судеб. Считать себя вершителем чужих жизней – самое большое искушение. Солоник, все более проникаясь собственной значимостью, был уверен, что дальнейшее его существование в конечном итоге сложится столь же благополучно, как и до приезда в Грецию.
Алена, неотступно бывшая при нем, казалось, все понимала, но никогда не задавала лишних вопросов. Лишь взгляд ее сделался беспокойнее и пронзительнее, да тонкая сеть морщинок ложилась у глаз. Иной раз, спрашивая Солоника о чем-то мелком, малосущественном, она внезапно смолкала на полуслове.
Тогда, в конце 1995 года, Македонский любил бывать в одиночестве. После посещения спортзала и стрелкового тира садился за руль белоснежного джипа, отъезжал подальше и, оставив машину где-нибудь в оливковой или апельсиновой роще, подолгу бродил по пологим горам. И, наверное, сотни и тысячи раз задавал себе один и тот же вопрос – кто же он на самом деле? Таинственный киллер-одиночка, каковым его представляли в России? Жестокий боевик-чистильщик из шадринской преступной группировки? Послушный агент-ликвидатор, каковым был на самом деле, или же простой курганский парень, волею судеб оказавшийся и тем, и другим, и третьим, парень, жизнь которого по большому счету все-таки не сложилась?!
Наверное, последнее утверждение было ближе к истине.
А вывод был однозначным: его, великого и ужасного киллера, рано или поздно убьют. Вечерние размышления в подвале-арсенале с «АКСом» или снайперской винтовкой в руках – не более чем самоуспокоение. Солоник был достаточно умен, чтобы понимать очевидное. Еще на зоне под Ульяновском он хорошо запомнил древнее латинское изречение, часто встречающееся у блатных в виде татуировок: Memento more – «Помни о смерти».
Эти слова как нельзя лучше характеризуют состояние профессионального наемного убийцы. Уж если он живет благодаря чужой смерти, стало быть, по всем законам должен помнить и о том, что смертен сам. Может быть, в большей степени, чем другие живущие на Земле.
И уж если кому-то так скоро суждено поставить точку в его судьбе, то надо успеть насладиться жизнью, испытав все удовольствия, которые она только может предоставить. А уж если рядом с тобой любимая
И хотелось, чтобы рядом была Алена.
В один из теплых ноябрьских вечеров, после плановой встречи с Куратором, Македонский вернулся домой. Алене показалось, что он выглядел немного спокойней, чем обычно.
– Собирайся, через три дня отправляемся в большой круиз. – Саша небрежно бросил на стол два билета и кредитную карточку. – Испания, Франция, Лазурный берег, Монте-Карло. Отдохнем, повеселимся!
Удивительно, но Алена не высказала особой радости по поводу грядущего отдыха и веселья. Лишь спросила осторожно:
– У тебя в ближайшее время не будет никакой работы?
– Нет, – не глядя на нее, произнес Саша, и по его помрачневшему лицу девушка поняла, что напрасно задала этот вопрос.
Вечер накануне отъезда выдался лунным. Безжизненный свет заливал веранду коттеджа. Хозяева пили вечерний чай, мирно беседовали. Александр строил грандиозные планы, рассказывал, куда он еще хочет повезти Алену, какие впечатления желает получить, что ей подарить и где сфотографироваться. Мания «фоткаться» у памятных мест неискоренима у всех провинциалов.
Девушка молчала, лишь изредка бросая на Солоника короткие и странные, как ему показалось, взгляды.
– Саша, а если бы ты все бросил и мы уехали куда-нибудь насовсем... Понимаешь? – Горячая сухая ладонь девушки легла на его руку.
– Куда? – не глядя на нее, спросил он глухо.
– Ведь у тебя есть деньги, мы можем исчезнуть... Насовсем, понимаешь?
Наигранная веселость тут же исчезла с лица Солоника.
– Исчезнуть? Это невозможно. Ты многого не знаешь, не понимаешь... А все рассказать я тебе не могу, не имею права!
Тонкие ноздри Алены задрожали, миндалевидные глаза вспыхнули холодным блеском, голос дрогнул. Казалось, еще чуть-чуть, и она расплачется.
– Саша, я до сих пор не могу понять, кто ты на самом деле? Куда ты так часто пропадаешь? Что это за странный русский, который часто звонит тебе на мобильный телефон? Почему у нас в подвале так много всякого оружия? За что тебе платят такие огромные деньги? И вообще – чем ты занимаешься?
Солоник не ответил – над столом повисла тяжелая, томительная пауза.
Они молчали бесконечно долго, и эта пауза, полная внутреннего напряжения, окончательно сокрушила Алену.
Первым нарушил молчание Солоник.
– Ничего, все будет нормально, – наконец бросил он классическую фразу, свидетельствующую о попытке самоуспокоения и нежелании думать о будущем, – все будет хорошо...
На следующий день они отбыли самолетом в Испанию. Круиз обещал быть долгим: средиземноморское побережье Испании и Франции с заездом в Монте-Карло. В Коста-Браво Солоник несколько раз звонил какому-то русскому, общался с ним на непонятном конспиративном языке, но Алена, бывшая в этот момент рядом с Сашей, больше не задавала ему никаких вопросов...