Капкан для киллера – 1
Шрифт:
Киллер немного волновался. Может быть, потому, что до сих пор не знал, даст ли сегодня Куратор добро на ликвидацию Сибиряка. А может быть, потому, что на последнюю, контрольную встречу Куратор почему-то не приехал. Правда, распорядившись чуть позже продолжать наблюдение из «восьмерки», имея при себе оружие и мобильный телефон...
Тем временем на ступеньках гостиницы показалась уже знакомая фигура. Дородный, с подчеркнуто барственными манерами, Сергей Липчанский заметно выделялся даже на фоне качков-телохранителей.
Македонский
Неожиданно зазуммерил мобильный – Солоник схватил трубку.
– Алло?
Звонил Куратор.
– Объект в поле вашего зрения? – поинтересовался он.
– Да, – коротко ответил Саша, продолжая следить за перемещениями Сибиряка.
– Что он делает?
– Стоит у машины, собирается отъезжать. С ним три человека охраны.
– Ничего подозрительного?
– Нет.
– Продолжайте наблюдение у отеля, – последовала команда, а дальше – короткие гудки.
Солоник в недоумении отложил телефон, спрятал оружие и, опустив стекло еще немного, продолжил слежку.
– Всего хорошего, к обеду буду, – донесся до него голос несостоявшейся жертвы.
Липчанский неторопливо уселся в джип. «Гранд-Чероки», описав у подъезда гостиницы правильный полукруг, развернулся и покатил вдоль выстроившихся в ряд тесно припаркованных машин, среди которых была и синяя «восьмерка».
Перекладывая сумку на заднее сиденье, Солоник обратил внимание, что следом за джипом «Чероки» двинулась ярко-желтая тридцать первая «Волга» с таксистскими шашечками. В такси, кроме водителя, сидели двое мужчин.
– К обеду буду, – повторил про себя Македонский последние слова Сибиряка и тут же поймал себя на предчувствии, что ни к обеду, ни к ужину он не увидит больше этого человека. И вообще никогда.
Серебристый «Боинг-747» плавно прорезал плотную низкую облачность над Шереметьево и, развернувшись на левом крыле в юго-западном направлении, быстро набирал высоту.
Приятный женский голос по-русски и по-гречески объявил время прилета в афинский аэропорт, погоду в греческой столице, температуру за бортом и порядок прохождения таможенных формальностей. Между рядами прошла улыбчивая стюардесса в форменном кителе, предлагая разноцветные напитки. Защелкали пристежные ремни, зашелестели газеты – пассажиры расслаблялись.
Как и в прошлый раз, Солонику досталось место у иллюминатора. Но он уже не следил за проплывающими мимо облаками. Он восстановил в памяти события последних дней, пытаясь отыскать в них какую-то логику, но
Его, профессионального наемного убийцу, выдергивают из Греции, где он скрывается от правосудия, и везут в Москву. Мало того, что Куратор подставляет своего подопечного под возможный арест, – структура, которую представляет серенький, невольно подставляется сама. В случае задержания Македонского – а его реальность неоспорима! – неизбежны разоблачения и, как следствие, вселенский скандал.
Но, видимо, значимость исполняемого объекта настолько была велика, что даже риск возможного провала не пугал руководство. Действительно, Сибиряк – фигура более чем серьезная. И вроде бы ему, Македонскому, окончательно и бесповоротно заказывают его ликвидацию. Киллер получает чистые документы, машину и оружие, грамотно отслеживает жертву, но, прибыв для осуществления акции, не получает окончательное «добро». Да и Куратор все это время ведет себя как-то странно.
Дальше – больше.
В тот памятный для него, Саши, день серенький приказал ждать у отеля до пяти вечера. Затем следует новое распоряжение: срочно все бросить и возвращаться на конспиративную квартиру.
Солоник, внутренне недоумевая, выполняет приказ.
И больше никаких разговоров о Сибиряке. Зато Куратор осторожно, исподволь интересуется шадринскими. А самое удивительное – Куратор оставляет его в Москве еще на две недели, после чего уже из Греции дает новый приказ: срочно возвращаться в Афины.
Чем вызваны эти невразумительные маневры? Какова их логика? Безусловно, подобные поспешные перемены имеют свои внутренние причины, и причины эти настолько скрыты, что о них остается только догадываться...
– К обеду буду... – чуть слышно прошептал Саша последние слова Сибиряка, воскрешая в памяти сцену у «Паласа».
И тут же вспомнилась ярко-желтая тридцать первая «Волга» с таксистскими шашечками, двое мужчин в салоне...
Это была «наружка» или исполнители? Но если Сибиряка заказали еще кому-то, какой был смысл в нем, Македонском?
Подстраховать тех, в «Волге»?
И для этого специально выдергивать его из Афин?!
Да и неизвестно, что в итоге с Сибиряком. Как ни пытался Саша выяснить дальнейшую судьбу этого человека, Куратор грамотно уходил от ответа.
А может быть, появление великого и ужасного Александра Македонского в Москве было продиктовано совсем другими причинами?
Но тогда какими же?!
Сколько ни ломал себе голову Солоник, но так и не мог найти сколь-нибудь вразумительного ответа ни на один вопрос. Ответы могла дать лишь предстоящая беседа с Куратором, и Македонский, тяжело вздохнув, решил пока не думать ни о Сибиряке, ни о своем более чем странном визите в Москву...
После беседы с сереньким возникло еще больше вопросов, чем было у Солоника до нее.