Капкан для лешего

Исхизов Михаил Давыдович

– Что такое?
– с неожиданной легкостью для громадного тела вскочил Могута и ухватил старого лешего за плечо.
– Что случилось? Говори!

Ставр как будто и не почувствовал, тяжелой руки Могуты и как будто не видел его.

Еропка тоже быстро поднялся, досеменил до Ставра, повел у него перед глазами рукой. Тот не шелохнулся, даже не моргнул, будто и не было здесь ни Еропки, ни его руки.

– Поморок, - пробормотал Еропка, - ей-ей поморок... Это от нервного переживания. Помоги нам, заступница наша, Мокоша! Шибануть его надо, как следует и все пройдет.

Братья

с надеждой смотрели на Еропку.

– Давай, шибани!
– потребовал Могута.
– Чего тянешь!

– Не сумею, - Еропка прикусил губу и потряс головой.
– Очень сильный поморок. Я такой сильный поморок шибануть не сумею. Банника надо звать, Каливар должен смочь. Ну, чего стоишь, варежку раззявил!
– сердито прикрикнул он на Могуту.
– Бегом за банником! Тащи его сюда, да побыстрей. А то, как бы наш дед не задервянел.

По всему, большой солидный Могута не должен был послушаться хлипкого Еропку, самого за банником послать. Так нет. Крякнул могучий леший, так что листва на дубе зашелестела, рванул с места, топоча тяжелыми ножищами, и скрылся за деревьями. Да не по тропинке рванул, а прямо через заросли.

Ставр по-прежнему стоял не шевелясь. Глазами в никуда уставился, руки как плети висят. Ладони сжаты в кулаки. И в них что-то белеет.

– Чего это он в руках держит?
– спросил Бурята.

– Да это наши мешочки с зернами, - сообразил Еропка.
– Давай-ка их сюда.

Он попытался разжать кулак Ставра, но не смог. А Ставр даже и не заметил его попытки.

– Не отдает, - пожаловался Еропка.

– Ты присядь, дядя, присядь, - попросил Гудим, пытаясь усадить Ставра на бревно.
– Посиди пока, сейчас Могута лекаря приведет. Он тебя вмиг выправит.

Леший, вроде, и услышал его, понял, и сесть хотел, но не смог, не только шагнуть к бревну, но даже ногой шевельнуть. По-прежнему стоял застывший и только на потемневшем лице отражалась мука.

– Как ему помочь?
– спросил Бурята у Еропки.
– Очень плохо ему.

– Что тут сделаешь?
– Еропка почесал затылок, подумал и добавил: - Бессильный я при таком тяжелом ступоре. При сильном помороке без банника не обойтись.

Он шагнул к главному лешему и ласково погладил по безжизненно висевшей руке.

– Ты потерпи, Ставр, потерпи, милый, еще немного. Могута Каливара вмиг сюда доставит, если нужно, будет, на руках притащит. Тут тебе сразу и помощь выйдет. Когда банник за дело берется - болящему полная гарантия.

Вначале лешие услышали громкий топот и треск сучьев, как будто стадо лосей ломилось прямиком через кусты. Топотало и трещало, все ближе и ближе. Но лоси так и не появились, а на поляну, перед землянкой, выскочил с выпученными глазами, задыхающийся, от быстрого бега, Каливар. Был он, в каких то затрапезных коротких коричневых штанишках, державшихся на одной лямке, перекинутой через плечо и без рубашки и над штанишками светила белая, не знающая загара, грудь, покрытая короткими белесыми волосиками. На правой ноге у банника блестела шикарная новенькая калоша. А левая нога оказалась вовсе босой.

За Каливаром из кустов медведем

вывалился Могута, явно, всю дорогу подгонявший банника. А уж третьей легко бежала, сверкая голыми коленками, длинноногая Холька, в голубом платьишке и с раскошным венком из лесных цветов на рыжих волосах. В правой руке она несла большой берестяной баул.

– Ну, вот, - обрадовался Еропка. Не давая Каливару отдышаться, схватил его за руку и подтащил к Ставру.
– Давай лечи. Поморок на него навалился. Видишь, в ступор впал. Очень действенный ступор. Помельче, я бы сам вылечил, а такой, всеохватывающий, не могу.

– Сам вижу, что ступор, - огрызнулся усталый от долгого бега и недовольный, что его оторвали от каких-то своих дел Каливар.
– И чего ты меня гнал!
– окрысился он, на Могуту.
– Калошу новую потерял! Где ее теперь искать? Мне что теперь, в одной ходить?! Кто же в одной обувке ходит!

– Ты вторую выбрось, вот и будет нормально, - посоветовал Могута.
– У тебя в бане вполне босиком ходить можно.

– Ты меня не учи!
– не утихал Каливар, который не отличался медовым характером. Да и новой калоши было жалко.
– Из-за тебя потерял. Чего ты меня гнал как бешеный!?

– Вы чего схватились!
– взвыл Еропка.
– Ставра лечить надо, а они сцепились, как два хорька.

– Ничего ему не станется, - огрызнулся на Еропку Каливар.
– Он так сто лет простоять может, не рассыплется.

– Я тебе дам - сто лет!
– рассердился Могута.
– Лечи, говорят тебе, да как следует, а то, враз, твою убогую баньку по бревнышку раскатаю.

– Раскатаю, раскатаю, - не оставил за лешим последнее слово Каливар.
– Много вас таких раскатальщиков по Лесу ходит. В гигиене ничего не соображаете, аквакультуры у вас нет. Темнота заполошная. Грозились некоторые раскатать, а как на них хворь напала, сразу все к Каливару побежали, всем банька понадобилась.

– Ладно тебе обижаться, - остановил его Еропка.
– Никто твоей баньки не трогает. Парься там, пока потом не изойдешь. Ты, давай, делом займись. Видишь, плохо Ставру.

– А нечего грозить, - продолжал бухтеть Каливар.
– Без калоши оставил, так еще и грозит. Вылечим мы Ставра. Он что, так все время и стоит?

– Так и стоит, - подтвердил Еропка, - совершенно без всяких движений.

– Сейчас посмотрим.

Каливар подошел к застывшему Ставру вплотную, заглянул ему в глаза, как и Еропка недавно, провел перед глазами лешего ладонью. Ставр даже не моргнул. Банник пробурчал что-то непонятное, ухватил руку лешего, высоко поднял ее и отпустил. Рука безжизненно упала.

– Рыжая, давай сюда баул!
– потребовал Каливар.

Холька, эх и быстра, девка, тут же оказалась возле банника и баул уже открыла, на руках поднесла.

Банник, не глядя, запустил в баул руку, вынул небольшой деревянный молоток и неожиданно для всех сильно ударил лешего по одному колену, потом по другому. Тот не шелохнулся.

– По-о-нятно, - протянул Каливар и задумался.

– Ну что?
– спросил Могута.

– Ничего хорошего.

– Сам вижу, что ничего хорошего. Давай лечи.