Капкан для лешего
Шрифт:
– Подойдите-ка сюда, - подозвал Ставр братьев.
– Смотрите, вот здесь трава немного примята. Кто-то вдавил ее в землю, втоптал. Значит, долго стоял на этом месте. Вот отсюда третий и наблюдал за землянкой. Ждал пока я уйду. И не прятался, открыто стоял. А я, получается, его не увидел?
– Ставр посмотрел на землянку, на кусты орешника...
– Не может такого быть.
– Так стоял он здесь или не стоял?
– потребовал ясности Бурята.
– Стоял. На этом самом месте. Отсюда очень удобно за землянкой наблюдать.
– Спрятаться он не мог?
–
– И лежачего, все равно, увидел бы.
– Как же так?
– Не знаю, - неохотно признался Ставр.
– Не должно такого быть. Крутовня какая то получается неправильная. Может сам Лес что-то крутит.
– А он может сам?
– наслушался Бурята рассказов о Лесе, но такого представить себе не мог.
– Кто его знает. Лес такое может, что нам и не приснится. На то он и Лес.
– Давайте подведем итоги осмотра местности, - предложил Гудим, когда они вернулись к землянке и уселись на гостеприимные бревна.
– Проанализируем, что нам этот осмотр дал.
– Давайте, - поддержал его Бурята.
– Начнем с количественного состава банды. Получается, что их было трое. Один крупный, тяжелый, и, наверно, ленивый. Полежать ему захотелось. Второй шустрый, нетерпеливый, все ходил, ходил, не мог спокойно подождать, пока знак подадут. А третий, - он посмотрел на дядю, - каким, по-твоему, был третий?
Третьего Ставр никак не мог понять. То, что он был - это точно. Стоял на окраине поляны и наблюдал за землянкой. Те двое прятались за кустами, выжидали и старались, чтобы их не заметили. А этот открыто стоял. Не боялся, что его увидят. Ставр и не увидел.
– Третий непонятный. Стоял на страже, чтобы знак подать, когда я уйду. Это точно. А какой он из себя, про то никак пока сообразить не могу.
– Ладно, - не опечалился Бурята.
– Придет время, разберемся и с третьим. Давайте, определим время преступления. Мы когда в землянке сидели, разговаривали, ты не обратил внимания, зерна на месте лежали?
– Лежали.
– Точно? Ты их видел?
– Ну... Я как бы на них и не смотрел,- признался Ставр.
– Значит, уверенности у тебя нет?
– не отставал Бурята.
– Ты все говори точно. Фактор времени тоже играет важную роль. Видел ты их или не видел?
– Я же говорю, что не смотрел на них. Но лежали на полке, все пять мешочков, точно. Если бы они на месте не лежали, я бы это увидел.
– Понял. А после того, как мы ушли из землянки, ты всего один раз и отлучался?
– Один раз, - подтвердил Ставр.
– Когда по воду ходил. Вы пошли к болоту, а я взял бадейку и принес воды из ключа. Принес, значит, и бадейку с водой, поставил под дерево. Сидел здесь думал. Потом Могута и Еропка подошли. В землянку я больше и не заглядывал. Присели мы на бревна, стали разговаривать.
– Долго ты по воду ходил?
– спросил Гудим.
– Чего тут долго. Если по ходу солнца: оно, пока я туда обратно шел, можно сказать
– Когда туда и обратно шел, подозрительного ничего не заметил?
– продолжал Гудим.
– Нет. Подозрительного ничего не заметил.
– Может быть, встретил кого - нибудь? Звук какой-нибудь слышал?
– стал задавать наводящие вопросы Бурята.
– Ты подумай хорошенько, постарайся вспомнить. Здесь каждая мелочь важна.
Ставр задумался: что он видел и что слышал, когда шел с бадейкой? Но ничего толкового не припомнил.
– Ты тогда мог внимания не обратить, - подсказывал Гудим.
– Оно может что-то такое обычное, привычное, что мы его вроде и не замечаем. Кто-то хорошо знакомый. Может быть, моховик какой-нибудь у тропинки стоял, или кто-то из друзей вдалеке прошел, так что ты его окликать не стал. Нам сейчас каждая мелочь важна.
– Нет, из друзей никого не встретил. А если привычное - то ежиху видел с ежатами. Ежиха и двое ежат, - уточнил он.
– Как раз тропинку переходили, к водопою шли. Наша Фроська два раза появлялась. А больше никого не видел.
– Фроська? Это кто такая?
– насторожился Гудим.
– Сорока здешняя. Ее Еропка птенчиком на земле подобрал и выходил. Он Ефросиньей и назвал.
– Как ты ее узнал, сороки все одинаковые?
– Не скажи, - не согласился Ставр.
– У каждой свое обличие, свой характер. А Фроська у нас вообще приметая. У нее в хвосте четырех перьев не хватает. Зазевалась однажды, так ее молодой лисенок за хвост ухватил. Вырвалась, конечно, но четыре пера у рыжего оставила. Ох, и шуму было тогда. Она этого бедного лисенка полдня гоняла. Да что толку, перья обратно в хвост не вставишь. Так и летает теперь с неполным комплектом. А, самое чудное, она от такого потрясения говорить стала.
– Сороки не разговариваю, у них для этого горло неподходящее, - не поверил Гудим.
– Правильно. А у нее от переживания что-то внутри произошло. Говорить стала.
– Прямо так и разговаривает?
– удивился Бурята.
– Нет, конечно. Но десятка два слов знает. Еропка ее научил каждого лешего по имени называть, червячка просить, И, конечно, ругается. Никто ее не учил, сама постигла. Для этого большого ума не надо. Такое и сорока сообразит.
– Чего у вас в Лесу только не встретишь, - восхитился Гудим.
– Надо же, говорящая сорока. Ты ее покажи нам. Интересно с ней поговорить.
– Погоди ты, - останови его Бурята.
– А ведь, твоя Фроська, вполне могла наблюдать за землянкой. Говорящая сорока. Хитро задумано...
– Вполне подходит, - подхватил Гудим.
– Поэтому ты никого и не заметил. Вот тебе и "крутовня неправильная". Чудес, дядя, не бывает.
– Следить за землянкой, чтобы ты ее не заметил, только сорока и могла. Ты ее, конечно, видел, но не обратил внимания, - решил Бурята.
– Надо вашу Фроську немедленно отловить.
– Зацепились, наконец, за ниточку, - Гудим довольно потер руки.
– Будем ее разматывать.