Капкан для медвежатника
Шрифт:
– Клавой звали его жену, – заметил на это инженер-геолог. – Ту, которую он зарубил вместе с ее любовником.
Умер географ уже после того, как «Нижний Новгород» прошел Суэцкий канал и судно стали продувать горячие ветры Аравийской пустыни. Жарища стояла такая, что не вздохнуть. Словом, и арестантам в трюме, и пассажирам во всех трех классах приходилось довольно туго.
Иногда каторжан выводили на прогулку, и тогда, гремя цепями, они окатывали друг друга забортной водой из пожарных качалок.
В одну из прогулок из лазарета вынесли географа. Лицо его было в фурункулах, потрескавшиеся губы растянулись в зловещем оскале. Судовой кузнец сбил с него кувалдой кандальные браслеты, потом географа
Глава 13
ОСОБЕННО ХОРОШИ ИНДИАНКИ
До чего же хороши индианки!
Черные глаза подведены черным же канджалом, губы окрашены помадой, но не ярко-красной, а цветом почти коричневой, что ближе и естественней по отношению к смуглости их лица.
Они шлифуют ногти и жуют пан, дабы придать языку сочный красный цвет.
Прически индианок просты и в то же время красивы. Черные смоляные волосы разделены на пробор, зачесаны назад и собраны либо в пучок, либо в косу. И, конечно, убраны цветами и жемчугом. Украшений они носят много, но на индийской женщине это не кажется вульгарным.
Особенно хороши индианки, когда на них надеты шелковые или батистовые сари с разноцветными полосами из самых ярких цветов. Что может быть великолепнее блеска подобной роскошной ткани, выгодно оттеняющей оливковый цвет кожи индийской женщины и развевающейся во время ходьбы? А как отливается золото бахромы сари вокруг ее стройных ног!
У многих звенят бронзовые или серебряные колокольчики на ногах, светятся на солнце золотые браслеты на запястьях и над локтями, и приковывают внимание плоские обручи на голове с подвеской, опускающейся на матово-смуглый лоб, посередине которого светится яркой бриллиантовой точкой крохотный глазок бинди.
Сари. История этого женского костюма, как сказал Елизавете гид, которого она наняла для знакомства с достопримечательностями Бомбея, насчитывает столько же лет, как сама Индия. Махабхарата – древний индийский эпос – рассказывает, что однажды царь Юдхиштхира из рода Пандавов, играя в кости с вражеским кланом Кауравов, проиграл и свою казну, и свое войско, и мать, и братьев, и самого себя. Последней ставкой он сделал жену Драупади. И тоже проиграл. Обрадованный победитель приказал привести прекрасную Драупади в зал собраний, где проходила игра. Но она отказалась прийти, говоря, что еще не одета. Тогда слуга схватил ее за волосы и поволок, как простую рабыню. И вот все увидели горько плачущую Драупади, которая из последних сил удерживала наполовину спустившееся платье. В скорби, не поднимая головы, стоял ее муж. А враги разразились злорадным и довольным смехом: как же, ведь удалось оскорбить одного из Пандавов. Один из Кауравов решил сорвать с Драупади одежду, чтобы навеки покрыть ее имя позором. Однако как ни старался он обнажить ее, прекрасная Драупади оставалась одетой. Тогда распутные победители схватили один конец тонкого материала, в который она была скромно и тщательно задрапирована, и стали тянуть. Долго тянули, да так и не смогли обнажить прекрасную Драупади. Ведь Господь Кришна обещал защитить ее добродетель и чистоту с помощью сари.
Так, 5000 лет назад в первый раз в письменном источнике была упомянута древняя индийская женская одежда – сари.
Эпос, конечно, эпосом, но до чего это сари подчеркивает линии женского тела! Можно надеть его так, чтобы край его ниспадал с плеча, подобно шлейфу. А можно прикрыть им голову. Как сказал гид, делают сари исключительно мужчины. И это правильно, ибо кто как не мужчина может оценить пленительную красоту женских форм. Лиза сама бы
Она вспомнила, как они отметили свое появление на пароходе «Ниагара» два года назад, когда Савелий взял ее с собой, и это путешествие явилось как бы их свадебным круизом. Собственно, так оно и было. Пассажиры еще только расходились по каютам, а они уже занимались любовью...
Началось это их путешествие на «Ниагаре» с того, что, бросившись на постель под розовым куполом балдахина и как бы нечаянно оголив свою точеную ножку, Елизавета призывно и страстно посмотрела на Савелия. Этого оказалось достаточно, чтобы у него вылетели из головы все мысли, кроме одной: жажды обладания ею. Он бросил папку с бумагами на пол и резко притянул ее к себе. Потом, уткнувшись лицом в ее золотистые волосы, он стал жадно вдыхать их аромат, лаская ее груди. Елизавета на миг оцепенела, потом мягко скользнула горячей ладошкой под отворот его сорочки, прижалась губами к гладкой коже шеи. Они не произнесли ни слова, стаскивая, стягивая и сминая одежду друг друга, в неистовом нетерпении подхлестывая и без того обезумевших демонов страсти. Савелий развернул ее на спину, подхватил под округлые ягодицы, одним упругим толчком вошел и замер, оглохший от гулкой тишины, наполнившей всю вселенную. Всякий раз, когда случалось подобное с ним и с нею, Лизавете казалось, что это происходит впервые, – до того остры были испытываемые ощущения. А потом приходило опасение, что эта сладость и нега, которую он испытывает, слишком быстро кончится...
– Не торопись, милый, не торопись, прошу тебя, – жарко зашептала Лиза, умоляюще глядя на Савелия.
Она невольно царапнула своими коготками его крепкие плечи, обхватила ногами и стала отдаваться той неге и наслаждению, которое охватывало ее, подобно волне, с каждым приливом откусывающей от берега все больший и больший кусочек. Мир вокруг рухнул, исчез в небытие, оставив только жгучее стремление к чему-то там впереди, некой вершине, сверкающей в ореоле раскаленного, бешено вращающегося пространства. Каждое движение Савелия, как и движение Елизаветы ему навстречу и в такт, были шагом к этой вершине, и они были едины и не разделимы на пути к апогею наслаждения друг другом. Пока не достигли его.
Боже, сколько дней она уже без Савелия... Руки Лизаветы сами, будто это были его руки, потянулись к интимным местечкам. Одна ладонь легла на грудь, другая притронулась к набухшему венчику... Нет. Она дождется любимого Савушку. Обязательно.
Лиза вздохнула: надо отвлечься. Где же этот гид?
– Как это нет угля? И куда же он подевался? – неистовствовал капитан «Нижнего Новгорода».
Но помощник только пожимал плечами:
– В Константинополе мы забили углем полный трюм!
– Да? И где же он? Не могли же его сжечь весь, даже еще не дойдя до Сингапура и тем более до Коломбо!
– Я не исключаю, что произошла диверсия, – сказал старпом ради того, чтобы хоть что-то сказать.
Капитан замолчал.
– Вы думаете? – после минутной паузы спросил он уже своим обычным ровным голосом.
– Я не исключаю такого, – подтвердил старпом, радуясь смене настроения капитана. Пусть думает, что на корабле имеются опасные люди. Или даже пираты, которые тайком пробрались на пароход и похитили весь уголь. А славно он с двумя матросами потрудился! Весь уголек теперь в море. И никто ни сном ни духом! И деньги эта мадам заплатила в Одессе очень и очень неплохие. И скоро еще приплатит, как только пароход бросит якорь в Бомбее, как и было ею задумано. Такая обещание сдержит, не может не сдержать...