Капкан любви
Шрифт:
Тедди сделала еще три звонка. Она позвонила Джейми и попросила его сказать на работе, что у нее разболелся живот, поэтому она останется завтра в постели и выключит телефон.
— Я хоть сейчас готов приехать тебе в сиделки, Теодора! — отозвался Джейми. — У меня все еще висит халат нянечки, с тех пор, когда я маленьким мальчиком дулся в постель. Если я найду его...
— Ты надевал его на прошлой неделе, Джейми, если я не ошибаюсь. Я не совсем больна, идиот ты эдакий, мне нужно всего лишь отлежаться день-другой.
— Прогуливаем понемножку?
— Это не женская проблема! Во всяком случае, я надеюсь, что ты не будешь обсуждать с женщинами их месячные циклы...
— Нет-нет, Тедди, это только для Кандиды. Я клянусь, что все буду держать в тайне — никому ни слова.
— О'кей, Джейми. Никому ни слова.
— Тедди? Мне только что пришла в голову жуткая мысль! Ты, случайно, не беременна?
— Нет, Джейми, я вовсе не беременна. Просто мне нужно кое-что сделать.
— А чего хочет женщина...
— Того хочет Бог. Будь другом, прикрой меня. И повесь трубку, мне нужно сделать еще несколько звонков.
Затем Тедди позвонила в «Британские Авиалинии» и в парижский отель «Крилон». У нее не было настроения останавливаться в отеле «Сен-Симон».
Во вторник с утра Джек Делавинь и Дик Белтон-Смит получили начальные предложения от «Стейнберг Рот». Американцы предлагали купить все сто процентов банка «Хэйз Голдсмит» по стоимости, лишь немного превышающей текущую рыночную цену на акции. Акции «Хэйза» шли по цене 2,53, а предложение основывалось либо на цене 2,68, либо на цене, превышающей рыночную на пять процентов. Юристы «Стейнберга» настаивали на том, что это — великодушное предложение, невзирая на тот факт, что ровно неделю назад акции «Хэйза» шли по цене 3,98.
«Стейнберг Рот» намеревался взять полный стратегический контроль над «Хэйз Голдсмит». Руководящий персонал «Хэйза» был должен остаться работать по контракту в течение двенадцати месяцев, но не обязательно на текущих должностях. «Стейнберг» не давал обязательств оставить их на работе после этого срока. Все сотрудники «Хэйза», как управляющие, так и другие, были обязаны сдать свои паи в торговом банке по той же цене покупки — 2,68. «Стейнберг» не доверял держателям акций компании, находящимся на уровне партнерства, и не хотел предоставлять партнерство никому из пайщиков «Голдсмита». «Стейнберг» намеревался поставить в «Хэйз» нового заместителя директора из управления американского банка. «Стейнберг» соглашался оставить на работе весь текущий персонал, за исключением Глории Мак-Райтер. Они настаивали на ее увольнении.
Джек и Дик молча выслушали Митчела Фримен, одного из старших компаньонов «Стейнберг Рот», занимающегося требованиями корпорации, и троих юристов, которых Митчел привел на встречу. Алекс Фицджеральд также присутствовал, как представитель торговых подразделений банка, но не раскрыл рта в течение всех двух часов заседания. Он сидел с широкой ухмылкой на лице, наслаждаясь атмосферой.
Джек и Дик ушли на личное обсуждение.
— Боже, Джек, после всех этих лет дойти до такого! — Белтон-Смит печально покачал седой головой. — Продажа банка с молотка кучке нью-йоркских банкиров-выскочек в подтяжках!
— Митчел
— Вовсе нет, старина, — Дик похлопал его по спине. — Если кто-то и несет ответственность за этого осла Фиачайлда, это я, — он передернулся. — Подумать только, что в нас течет одна и та же кровь!
— Чем все это кончится для тебя, Дик?
— Ну, я много потерял на валютном рынке в течение прошлой недели. Кроме того, мы с Мэри неудачно рискнули в одном из наших синдикатов, «Ллойде». Должен сказать, я рассчитывал, что пай в «Хэйзе» будет обеспечивать мне жизнь в отставке, а теперь он уменьшился. Все, чего я хочу — просить их об отставке. Мне не улыбается, в мои-то годы, отчитываться перед этой шайкой... Трудно ожидать, чтобы они хотели задержать меня здесь, не так ли?
— Я уверен, что мы сумеем обговорить это условие сделки, Дик. Я уверен и в том, что мы сможем улучшить условия предложения. Не могу выразить, как мне неудобно перед тобой. Я подвел тебя после всего, что ты для меня сделал.
— Ничего не говори об этом, дружище! Ты всегда был мне как сын, Джек, и никогда не делал ничего, что я не одобрил бы. Очень надеюсь, что с тобой все будет в порядке, когда дым развеется.
— Я очень подозреваю, что мне придется работать на Фицджеральда в почтовой комнате «Стейнберга», — с мрачной усмешкой сказал Джек.
— Выбрось эти мысли из головы! Идем назад и скажем этим шутам, что представим им встречное предложение в ближайшие трое суток.
Тедди провела утро за бесконечными чашками кофе в различных барах на Елисейских Полях. Она пришла на встречу в ресторане «Петит Монморанси» раньше назначенного времени. Ее провели за столик, она взяла меню и стала ждать своего гостя.
Уже в момент, когда тот вошел в ресторан, Тедди услышала, что он здесь. Громкий голос провозгласил: «Теодора Винингтон! Какая приятная встреча!», и Филип Редмейен, одарив Тедди смачным поцелуем в щеку, водрузил свое большое тело на банкетку рядом с ней.
— Я сидел за рабочим столом и думал, какой ужасающе скучный денек мне предстоит, как вдруг вы позвонили мне и пригласили сюда! Теперь не так уж часто юные леди приглашают меня на ленч, и совсем редко — такие прелестные юные леди...
— Я надеюсь, что не побеспокоила вас, Филип, — извинилась Тедди. — Я не задержу вас долго.
— Нисколько! — провозгласил Филип. — Рад, что вы здесь! И рад, что на этот раз с вами нет вашего мерзкого лягушатника! Он, случайно, не спрятался под столом? — он поднял край скатерти и уставился вниз. — Кристиан! Трусливая, бесхребетная, скользкая амфибия! Покажись!
Тедди светски-вежливо улыбнулась.
— В общем, в последнее время я не встречаюсь с Кристианом.
Филип намазал булочку маслом и сунул в рот.
— Узнали о его жене, да? — спросил он.
Тедди смахнула несколько крошек, таинственным образом оказавшихся на отвороте ее пиджака.
— В общем, да, — подтвердила она. — Лучше бы вы сказали мне, что он женат, когда мы встретились с вами.