Капкан на честного лоха
Шрифт:
– Я так и думаю.
Где– то вдалеке хлопнула дверь.
– Эй, Комаров, – незнакомый голос доносился со двора. – Сержант Комаров. Ты куда пропал?
Цыганков приник губами к уху сержанта, прошептал:
– Отвечай, гад. И погромче.
Сержант, прочищая горло, кашлянул.
– Я здесь, товарищ лейтенант, – крикнул он. – В курятнике.
– Иди сюда, – позвал лейтенант со двора.
Солдат молчал, соображая, что бы прокричать в ответ. Ответа не было. Цыганков ткнул Комарова кулаком в ребра, прижался его к уху.
– Ну, отвечай.
– Что отвечать?
– Отвечай,
– Я тут с бабой, товарищ лейтенант, – во всю глотку гаркнул Комаров, подумал и добавил от себя. – На сене мы с ней лежим. Забавляемся. Любовь у нас вышла.
Цыганков вскочил на ноги, через щелку в двери стал наблюдать за тем, что происходит снаружи. Лейтенант, заинтригованный сообщением о бабе, неизвестно откуда взявшейся, и пораженный наглостью похотливого сержанта, отлучившегося только покурить, спустился с крыльца.
На ходу лейтенант неодобрительно качал головой, наливался злобой и лютой завистью. Он старший по званию, он здесь главный, и если уж кому залезать на бабу, так это ему, а не сержанту Комарову. Лейтенант медленно пошел через двор к курятнику, ставя ноги осторожно, стараясь не наступать начищенными сапогами в грязные лужи.
Цыганков отскочил в сторону, подхватил с пола короткий суковатый дрын. Прижался к стене.
Лейтенант дернул на себя дверь, шагнул через порог. Глаза не сразу привыкли к темноте курятника. Лейтенант пару секунд постоял, соображая, что происходит, и не мог сообразить. Он видел только, как светится, похожая на луну, бледная солдатская задница. На задницу уже успела нагадить испуганная курица, а на голову старшины Комарова уселся петух, больно цепляя когтистыми лапами затылок.
– Что тут происходит? – сурово спросил лейтенант.
Сержант отозвался скучным загробным голосом.
– Ничего не происходит.
Петух, сидевший на голове Комарова, взмахнул крыльями и убежал под насест. Лейтенант шагнул вперед. Цыганков ждал этого шага, этого движения.
Он размахнулся своей суковатой дубинкой и, что есть силы, врезал по затылку лейтенанта. Радченко вскрикнул и тяжело бухнулся грудью на землю. В голове лейтенанта заиграли ангельские лютни, запели церковные хоры.
Цыганков ещё раз, для верности, врезал лейтенанту дубиной по затылку. Нагнувшись, подхватил офицера за ремень и шиворот кителя, подтащил его к другой подпорке. Ловко орудуя руками, снял с Радченко сапоги, штаны, бумажные кальсоны и трусы. Вопреки ожиданиям, в кобуре Цыганков обнаружил не тряпки, а боевой пистолет, а за ремнем пару наручников. Цыганков вытянул руки лейтенанта так, чтобы столб оказался между ними, защелкнул на запястьях стальные браслеты на последнем девятом делении.
Сграбастав руками отобранные вещи, вынес их на улицу. Бросил в грязь возле бочки, полной дождевой воды и куриного помета. Сначала пустил на дно бочки пистолет, затем утопил сапоги, бросив в воду две пары форменных штанов и нижнее белье, взял палку. Стал её концом топить в воде вещи. Покончив с этим делом, Цыганков вытер руки о куртку, поднял голову.
На крыльце стояла та самая женщина,
– Где они? – крикнул Цыганков.
– Сейчас, – ответила женщина.
Она спустилась с крыльца, прошла к дальнему сараю. Цыганков побежал за ней. Внутри сарая царило полное разорение. Здесь были навалены груды дров, какие-то доски с торчащими из них ржавыми гвоздями, ящики, посередине стоял почерневший сундук с коваными железными уголками и ручками на боковых стенках.
Женщина обернулась на Цыганкова.
– А как же солдаты? – спросила она. – Ты убил солдат?
– Чести для них много, – поморщился Цыганков. – Чтобы я дерьмом руки пачкал…
– Ведь догонят вас, – покачала головой женщина.
– Даже если отцепятся от столбов, без штанов не догонят, – усмехнулся Цыганков. – Ты в курятник не ходи. Тебя будут звать, а ты не ходи раньше десяти утра. Когда спросят, почему не приходила, скажи: бандитов боялась. Поняла?
– Чего не понять. Здесь они.
Женщина показала пальцем на сундук, взялась за одну ручку. Цыганков схватился за другую ручку. Приподняв сундук, передвинули его на другое место, к стене. Женщина нашла совковую лопату, стала сгребать землю с пола. Под десятисантиметровым слоем сухой земли – доски люка. Цыганков, упав на колени, схватился обеими руками за металлическую скобу, потянул её на себя, отбросил крышку.
В лицо пахнуло затхлым неживым духом. Так пахнет зонный барак, где год не мыли полы и не сыпали хлоркой по углам.
Цыганков опустил голову в люк. Но в темноте ничего не смог разглядеть.
– Эй, – позвал он.
Никто не ответил. Снизу долетел слабый едва слышный шорох.
– Эй, эй, вы, – снова позвал Цыганков. – Слышь…
Цыганков заволновался не на шутку.
– Бродяги, вы живы? – крикнул он.
– Живы, – ответил Климов слабым скрипучим голосом. – Что же ты так долго?
Схватившись за края люка, Цыганков сбросил ноги вниз, нащупав подошвами ступеньки, спустился в погреб. Дышать ещё трудно, но свежий ночной воздух понемногу стал доходить и сюда.
– А где Солома? – спросил Цыганков.
Климов не ответил, шатаясь от слабости, встал на ноги. Засветил керосиновую лампу. Из-под лежанки выполз Урманцев. Он сел на полу, дыша глубоко и хрипло, стянул с себя залитую кровью майку.
– Может тебе «скорую помощь» вызвать? – обрадовался Цыганков. – Это можно. Но нам надо идти. Нас ждет тачка. И женщина.
Маргарита Алексеевна пережила ночь, полную страхов и тревог. Когда Цыганков ушел, она попыталась чем-то отвлечься от мрачных тяжелых предчувствий, захвативших душу.
Но развлечений в салоне «Нивы» оказалось не богато. Прежний хозяин автомобиля снял магнитолу. Под рукой не было ни журналов, ни книги. В бардачке нашелся лишь пожелтевший номер местной газеты «Красное знамя» двухмесячной давности и атлас автомобильных дорог России карманного формата. Климова перелистала засаленные странички атласа, разглядывая причудливые рисунки дорог, похожие на кардиограммы инфарктника, захлопнула книжечку.