Капкан на Инквизитора
Шрифт:
… Альвах уже долгое время лежал, морщась и перебирая перебитыми тонкими пальцами звенья цепи, которая удерживала его у стены. Пальцы другой руки тискали трещины между камнями, из которых был выстлан пол. Тело романа терзали такие боли, что раз от раза ему начинало казаться, будто ребенок Дагеддида передумал и собирается вот-вот явиться в мир много раньше срока. Последняя пытка, что завершала представленный Уложениями список, оказалась милосердно короткой. Впрочем, милосердие исходило не от следователя или палачей, а от тела самого Альваха, которое бросило его душу во тьму сразу после того, как введенный в него «Цветок» лишь только
Впрочем, шевелиться прямо теперь не было нужды. Радовавшийся хотя бы этому бывший Инквизитор взамен мог вдоволь предаваться сомнениям относительно того, правильно ли он понял выпавшее ему предопределение искупить вину перед женщинами и Лией собственной болью, или ошибся. В последнем случае после мучительной гибели его ждало такое же мучительное посмертие длиной в вечность. Надвинувшаяся смерть несла с собой страх, и Альвах горячо молился, страстно взывая к Лею не пустить его душу в хаос. Долгие пытки и женские соки, которые становились обильнее для омывания и сохранения подраставшего плода, мутили его разум. Временами роман впадал в забытье или странное отупение, временами – грезил наяву.
Однако ни боль, ни унижение, ни женское недомыслие не смогли вытравить из него воинскую привычку мгновенно реагировать на опасность. Поэтому когда в замке загремел ключ, Альвах уже изготовился к неизбежному, придав всему облику настолько гордый и независимый вид, насколько это было возможно для грязной, покрытой кровью, ожогами и язвами, беременной молодой женщины, которая уже несколько долгих месяцев существовала от пытки к пытке и не имела возможности прикрыть себя одеждой.
Впрочем, тому, кто вошел в его камеру, на гримасы Альваха было плевать. Уже знакомый роману усатый стражник закрыл за собой дверь и, установив факел в держатель высоко на стене, в три шага оказался перед сжавшейся ведьмой.
– Ого, а знатно тебя раздуло, - насмешливо разглядывая округлившийся живот, стражник присел перед бессильно стиснувшим зубы бывшим Инквизитором. – Придется брать со спины, как дрянную суку. Не люблю пузатых.
– Тогда не пялься в зеркало, - выдохнул Альвах, которому уже нечего было терять.
– Твое-то брюхо уже пол метет.
С лица стражника сошла ухмылка. Он выбросил кулак, но готовый к этому роман принял удар на натянутую цепь и, дернув руками, захлестнул запястье насильника. Не давая стражнику опомниться, роман рванул его на себя, одновременно бросаясь в сторону.
Охранный воин ударился головой о стену и оглушено припал на руки. Воспользовавшись его замешательством, Альвах ударил кулаком в скулу. Но сил на то, чтобы уложить мужчину на месте, у него не хватило. Опамятовший стражник хлестнул ведьму по лицу. Не обращая внимания на слабое сопротивление, обмотал обе ее руки той же цепью и прижал их к полу за ее головой. Стиснув горло юной романки он склонился к ее кривящимся губам.
– Canis matrem tuam subagiget, - успел выплюнуть Альвах, уворачиваясь от языка усатого, которым тот принялся вылизывать упругие щеки ведьмы. – Потому
Усатый стражник был не романом, а веллом. Из сказанного ведьмой он понял далеко не все. Однако и того, что понял, ему хватило.
– Когда я с тобой закончу, твоя рожа будет не лучше, - продолжая удерживать за головой руки ведьмы, другой рукой он надавил на ее живот. Юная женщина распахнула красиво очерченные губы. Ее прекрасное лицо сморщилось от боли и страха. – Как ты говорила - запрещено применять насилие к беременным до приговора? Приговорить тебя приговорили, стало быть, теперь можно.
Он ухмыльнулся, забираясь ведьме между ног. Та изо всех сил сжала колени. Ее черты искажали презрение и брезгливость.
– Ты пузатая винная бочка с дерьмом, - ведьма замотала головой, не в силах терпеть губы усатого на своем лице. – Как только такого тупого выродка держат на службе? Суда надо мной еще не было!
Против ее ожидания, стражник только ухмыльнулся вновь, обнажив передний провал между желтыми зубами.
– И не будет, сучка. О тебе уже все решили. И Лей свидетель, теперь ты моя!
Альвах опешил. Не было похоже, чтобы усатый лгал. Должно быть, злопамятный стражник действительно очень долго дожидался своего часа – и теперь дождался. Но как такое могло быть? По Уложению суд над любой ведьмой был обязательным, даже если его решение было предопределено.
– Ты лжешь, - собрав последние силы и преодолевая боль, Альвах рванулся прочь, не дав вновь завладеть своими губами. – Ты лживый ублюдок, клянусь именем Светлого, я донесу на тебя! Я донесу, ты слышишь..?
– Ори хоть на весь Ром, - как видно, стражнику доставляло удовольствие отчаянное сопротивление полуживой от ран и боли юницы. – Скоро тебя казнят. Но до того я возьму с тебя свое, подлая тварь! Кому говорят, повернись! Дай мне твою… чтоб тебя! Ты, шлюха, знаешь, с кем связалась? Я…
– Я вижу, здесь нарушаются заветы Светлого.
Альвах и навалившийся на него усатый вскинулись. На пороге стоял невысокий худощавый духовник, Лей знает как сумевший проникнуть в камеру бесшумно. Должно быть, этот духовник был хорошо знаком усатому стражу, поскольку тот заполошно вскочил.
– Вон.
Усатый ретировался раньше, чем отзвенел звук голоса духовного отца. Альвах закусил губу. Коротко выдохнув, он с третьей попытки присилил себя сесть, подтянув ноги и складывая руки так, чтобы прикрыть грудь. Духовник оглянулся на дверь, за которой исчез стражник, после чего неслышно подошел к глядевшей на него исподлобья ведьме и, помедлив, присел рядом с ней прямо на каменный пол.
Некоторое время они молчали. Ведьма обнимала себя за плечи. Духовный отец с кажущейся рассеянностью перебирал знак Светлого, висевший у него на шее.
– Дочь Лии, ты знаешь, зачем я пришел?
Альвах покосился, но вопреки воле духовника, на вопрос ответил вопросом.
– Это правда, что… суд надо мной… уже совершен? Ведь это против… против Уложения?
Духовный отец приподнял бровь. Впрочем, медлил он недолго.
– Ты знаешь силу своих чар. Справедливый суд над тобой невозможен, поскольку нельзя призвать в свидетели пострадавшую от твоей волшбы сторону. Едва де-принц Седрик прознает о том, где ты находишься, он предпримет попытку помочь тебе избежать справедливого возмездия. Мы не можем этого допустить.