Капкан
Шрифт:
Адам смотрел на меня так жадно в этот момент, что я замолчала. Я вообще-то поддержать хотела, а не задеть…
— А сейчас? Общаешься с отцом?
— Конечно! — я пожала плечами, в каком-то роде удивляясь вопросу. — Естественно в переходном возрасте конфликты были неизбежны… — я закатила глаза, вспоминая окончание школы и первый курс. — Мне очень хотелось побыстрее стать взрослой и выйти замуж, — я закивала, смеясь над своими прежними мыслями. — И каждый знакомый парень потенциально годился для этой роли. А родители считали, что их дочь должна встретить одного единственного… Особенно папа считал. Но у меня было своё мнение… — я
— Ты серьёзно? — Адам тоже расхохотался, с любопытством глядя мне в лицо. — Я бы выпорол такую дочь…
— Принцесс нельзя пороть! — я шутливо возмутилась, со знанием дела устремляя взгляд к потолку. — С ними можно только разговаривать… — многозначительно прикрыла глаза, словно одобряя собственные слова. — Хочешь, фотки покажу?
Адам немного растерянно кивнул. Улыбнулся как-то по-мальчишески беспечно и светло…
— Сейчас! Ешь пока! — я понеслась в комнату за своим детским фотоальбомчиком…
Глупо, смешно, наивно, но при этом мне было до странности легко. Вот так сидеть с ним в собственной кухне, листать самый лучший свой фотоальбом, составленный мною когда-то давно именно для подобных случайных показов — исключительно красивые фотографии, где я нравлюсь себе настолько, чтобы поделиться самым сокровенным с кем-то ещё: парочка нецветных снимков с родителями из далёкого детства, обрезанных и подогнанных по нужному размеру, где я от души улыбаюсь этому миру с широко распахнутыми глазами; дальше яркие кадры из детского сада, на которых я уже вовсю чувствую себя той самой принцессой, гордая своими огромными разноцветными бантами на макушке вместо короны, при этом несмытые пятна зелёнки на лице после ветрянки меня совершенно не волновали; линейка в первом классе, где я испуганно озираюсь по сторонам, с трудом удерживая громадный букет гладиолусов; фотки более позднего времени, на которых я уже вполне осознанно несу себя этому миру несравненным подарком и радуюсь жизни; танец с папой на выпускном балу, на заднем фоне вытирающая слёзы мама; а дальше — свободная студенческая жизнь…
Я захлопнула альбомчик на том моменте, где мы познакомились с Сергеем — всё-таки Адам не подружка, и дальше ему смотреть необязательно. Конечно, у меня были фотки и других ухажёров, но не в этом основном альбоме — тут только те события, которые действительно имели значительное место в моей жизни. Потом пойдут фотографии со свадьбы, дальше беременность и рождение Игоря… Нет, с Адамом этим я делиться пока однозначно не готова.
— Всё! — я выхватила альбом у него из-под носа. — Дальше я замуж вышла и родила сына, — я грустно усмехнулась. — Потом развелась… Больше в моей жизни ничего из ряда вон не было.
Адам лишь кивнул, не пряча смешливую улыбку, не сходящую с его лица последние двадцать минут. Потянулся, разминая спину…
— Курить можно, Олесь? Или в подъезд…
— Можно, — с готовностью согласилась, махнув ладонью над автоматической вытяжкой. Тоже потянулась за сигаретами…
Чёрт побери, и как его в спальню тащить после всех этих сантиментов?! Предложить посидеть для начала в зале и посмотреть телевизор тоже не вариант — комната проходная, и Игорь сильно удивится, если посреди ночи побежит в туалет и застанет Адама Тимуровича в нашей квартире.
Рассеянно наблюдала за тем, как Адам прикуривает, выпускает кольцо дыма в потолок… Засмотрелась на то, как полупрозрачное облачко тут же рвётся сизыми клоками и втягивается в воздухопровод, подхваченное порывом ветерка… Прищурилась, когда дым собственной сигареты попал в глаза…
— Мило выглядишь, Олесь, — Адам многозначительно обвёл взглядом мою фигуру. Усмехнулся с лёгким сожалением, не дождавшись от меня ответа на свой комплимент… — Покажешь ещё что-нибудь?
— Спальню? — я закусила губу, исподлобья глядя ему в лицо.
Он лишь пожал плечами, явно давая понять, что настаивать он не станет. Снова выдохнул белое колечко в сторону, не отводя взгляд…
Опустила голову. Торопливо затянулась сигаретой последний раз, затушила окурок в пепельницу. По возможности изящно встала со стула, откладывая альбомчик на подоконник.
— Пошли.
Прозвучало грубо, и я физически ощутила, как Адам напрягся. Проводил меня глазами до выхода из кухни… Всё-таки тоже вдавил фильтр в дно керамической тарелочки, поднялся на ноги. Неслышно последовал за мной…
Я готовилась, да. Я навела идеальный порядок, я сменила постельное бельё, я даже красиво расставила по всей комнате засушенные букетики лаванды, купленные сто лет назад и ждавшие своего часа, заранее протёрла от пыли и включила светодиодную ленту, которой никогда не пользовалась. А ещё зачем-то убрала в тумбочку несколько фоторамочек, на которых мы с Веркой, молодые и безбашенные, смеёмся на камеру…
— Заходи, — я стыдливо улыбнулась, распахивая перед ним дверь.
Мне нравилось его спокойствие. Уверенное, осторожное, ненавязчивое, но оно действовало и на меня тоже, не позволяя сомневаться или сожалеть о чём-либо. Адам словно воспринимал происходящее как должное, единственно возможное и правильное…
Закрыла за нами дверь. Выдохнула, только сейчас в полной мере ощутив тот факт, что мы с Адамом находимся наедине, ибо спальня — моя личная территория, не имеющая никакого отношения к сыну. И здесь наконец-то можно хоть немного расслабиться…
Мягкого рассеянного освещения ленты вполне хватало, но я зачем-то потянулась к выключателю, словно желая во всей красе продемонстрировать гостю все плюсы, а главное, минусы своей личной жизни. Чтобы развеять дурацкие иллюзии, если, конечно, Адам питает такие в отношении меня…
— И так светло, Олесь, — он быстро перехватил мою руку, так и не позволив зажечь свет. С усмешкой притянул меня к себе. — Иди сюда лучше…
Покорно ткнулась лбом ему в плечо. Глубоко втянула носом ставший таким бесконечно родным запах… Всхлипнула почему-то…
Я знала, зачем он пришёл сюда. Я его и звала за этим. Прелюдия и без того слишком затянулась, да…
Первая поднялась на цыпочки, осторожно целуя Адама в заросшую щёку. Зажмурилась, наощупь с отчаянием отыскивая губами его губы… С облегчением выдохнула, встречая привычный ответный жадный напор. Выгнулась, доверчиво прижимаясь к его животу, полностью отдавая инициативу в его руки, отпуская неловкость и собственные комплексы, ощущая на своей спине жаркие крепкие ладони, нетерпеливо сминающие тонкую ткань халата…