Шрифт:
Яблоко раздора…
Он появился перед ней неожиданно, просто стек с толстой ветки дерева Эдемского сада, и сам был похож на крепкую толстую ветку, с такими же разводами узора на чешуе, как кора дерева, на котором он жил.
Он был Змей. Он был Искуситель.
И Ева – чистая и наивная Ева, сидевшая в наивной своей чистоте и наготе под прекрасным этим живым и ярким деревом, – не отстранилась от него: был он как часть этого дерева, как продолжение этой ветки, часть этой Райской жизни.
И когда голова его, маленькая, плотная, с жесткими
И когда Змей, все так же глубоко и пристально глядя в ее глаза темными своими глазами, плавно и мягко вынес перед ней в кольцах своего гибкого тела тугое краснобокое яблоко – она не переменила положения тела, не проявила к происходящему никакого интереса.
– Возьми, – даже не услышала, почувствовала она внутри себя его голос. – Возьми… Откуси это яблоко… Попробуй это яблоко…
Но она – не протянула руки, даже не пошевелилась, только мягко улыбнулась в ответ, и даже плечиком как-то по-женски повела – не надо было ей этого яблока. Нельзя было им с Адамом брать это яблоко. Как и другие яблоки с этого дерева.
И она ответила так же мягко, глубоким мелодичным женским голосом, потому что была истинной женщиной, гибкой, плавной, мягкой и в то же время тугой, налитой соками и силами. И голос ее, звучавший сочно, – просто выражал всю ее природную женскую суть:
– Нам – не нужно. У нас все есть…
Сказала и отвернулась, показывая, что разговор закончен.
Но голова Змея опять плавно и неожиданно появилась перед ее лицом, и темные глаза его опять сверлили ее своим взглядом. И как будто бы глаза эти одним только взглядом своим сказали ей:
– Откуси, попробуй… Такого ты еще не пробовала. Этого ты еще не знаешь… Это надо узнать…
И она снова улыбнулась, потом – рассмеялась, рассмеялась весело и звонко, как может смеяться настоящая, живая, наполненная силой и страстью женщина. Она рассмеялась, и откинулась в зеленую траву, положив руки под голову, прекрасная и чистая в своей наготе. И увидела все это дерево познания с запрещенными плодами, и синее небо над ним, и стаи птиц, и все проникнутое светом пространство.
Им действительно ничего не было нужно. Все нужное им, было у них. Все нужное приходило им, давалось им, как и всем обитателям Рая: птицам и зверям, каждой твари, созданной Творцом. Они были. Они жили. И были счастливы от самого осознания того, что они живые, полные сил и радости, которая вырывалась из них. Они были красивы и свободны. Они были естественны и полноценны, такие, как есть.
Змей опять возник рядом, близко, головой почти касаясь ее уха, почти обвивая ее кольцами своего длинного и гибкого тела. И яблоко это – тугое, крепкое, оказалось лежащим между двух холмов ее грудей с яркими налитыми розовыми сосками, создав тем самым какой-то диковинный, невиданный пейзаж.
– Это надо узнать…
И слова его текли в нее, текли, как тяжелые капли, просачиваясь сквозь ее уши, сквозь поры ее тела. И усыпляли ее, делая тело тяжелым, наполняя его какой-то непонятной истомой.
– Откуси, попробуй… Все знания мира откроются тебе…
– Откуси, попробуй… Эти знания дадут тебе такую власть над миром, какой ты еще не знала…
– Откуси, попробуй, и будешь ты – как Бог. И Адам станет – как Бог. И будете вы – как Бог во власти своей над миром…
И уже во сне ее все повторялось и повторялось:
– И будете вы – как Бог…
– И будете вы – как Бог…
И проснувшись, пробудившись, как от толчка, Ева сразу увидела это яблоко – крепкое, налитое соками, лежащее на ее груди, скрывавшее в себе это: «И будете вы – как Бог». Она взяла его в руки, поднесла к лицу, ощутив сладкий, притягательный аромат.
И спустя мгновение, найдя Адама спящим на траве в тени кипарисового дерева, – Ева приникла к нему, обвив его тело своим телом, почувствовав в себе силу и пластику змеи, и прошептала в его ухо:
– Посмотри, что я тебе принесла…
И шептала и шептала…
И слышно было в ее шепоте:
– И будем мы – как Бог…
Ощущение было необыкновенное.
Как будто глаза его открылись и все вокруг стало ярким, другим, как будто уши его стали слышать лучше в то мгновение, когда откусил он кусочек от краснобокого этого яблока и первые соки его попали в тело.
И Ева, откусившая вслед за Адамом от этого яблока с дерева познания, тоже удивленно озиралась, как будто бы впервые увидев это место.
И в ту же секунду проснувшийся в них ум, который спал все годы их жизни – потому что зачем был он нужен в Раю, где все и так случалось и получалось, – стал буравить вопросами: «Где мы? Почему мы здесь? Что это? Почему это так? Как это сделано? Из чего состоит?»
И жажда знания обрушилась на них, как поток, как лавина, и с той секунды закончились их покой и безмятежность, расслабленность и защищенность: одни вопросы, вопросы, желание узнать руководило отныне их действиями.
И рука Адама потянулась к ветке дерева познания, и отломила ее, чтобы рассмотреть, как она сделана, что у нее там, внутри.
И рука Евы потянулась к зеленому живому листу, тугому и сочному, чтобы сорвать и оторвать кусочек, чтобы понять, как он сделан, что там, внутри.
И отбросив на пол узнанное, они посмотрели друг на друга и узнали вдруг, что они разные. Узнали то, чего раньше не знали, потому что зачем им было что-то знать, когда они просто любили друг друга и свою райскую жизнь, и ни о чем не думали – просто жили и радовались жизни?