Капля в океане счастья
Шрифт:
Одна бровь Налдо удивленно изогнулась.
— Я ведь сказал, что выкуплю их.
— Как я узнаю их настоящую стоимость?
— Я приглашу ювелира.
— Нет. Я не доверяю тебе.
Его губы растянулись в усмешке.
— Ты ведь знаешь, что я человек чести.
— О, неужели? Ты переспал со мной, а наутро принялся обшаривать мой дом! — Голос Анны срывался на крик. — Как же после этого я могу доверять тебе? Ты же самый настоящий вор!
Налдо протянул ей шкатулку, и Анна резко выхватила ее у него из рук. Он взглянул
— Я не вор. Отнеси их к оценщику сама. Сообщи мне их стоимость, и я тут же выдам тебе нужную сумму наличными. — Его темные глаза метали молнии.
— Так я и сделаю. — Она приложила максимум усилий, чтобы держать подбородок высоко поднятым.
Налдо повернулся и ушел, не произнеся больше ни слова. Анна так сильно сжала пальцами шкатулку, что острые края оставили следы на ее коже.
Ее ставшая явью мечта вдруг каким-то образом превратилась в ночной кошмар.
— Отличная работа. Эти украшения викторианской эпохи говорят о мастерстве и творческом подходе их создателя. — Ювелир, пожилой мужчина с лысиной и большим животом, взял очередную драгоценность. — У кого-то приблизительно в одна тысяча восемьсот восьмидесятом году был очень хороший вкус. Как, вы говорите, они к вам попали?
— Семейное наследство, — пробормотала Анна.
— Не могу сказать, что мне знакомо хоть одно из этих украшений. Вероятно, ваша семья сотрудничала с ювелиром, чье имя не было широко известно в профессиональных кругах. Некоторые из этих вещей, очевидно, можно датировать более ранней эпохой. Вот, например… — он протянул брошь с голубыми топазами. — Ее можно отнести к восемнадцатому веку, если я не ошибаюсь.
— Их стоимость. Сколько они стоят? — процедила девушка сквозь сжатые зубы. Ей не терпелось как можно скорее закончить этот неприятный разговор.
— Ммм… да. Трудно точно сказать, не зная их происхождения. Я буду говорить с вами откровенно. Сейчас на украшения викторианской эпохи нет большого спроса, поэтому я могу дать вам за них сто пятьдесят тысяч.
Анна едва не задохнулась.
— Выпишу чек, договорились?
Деньги не от Налдо. Сумма даже больше, чем я рассчитывала.
От волнения ее кожа покрылась мурашками.
Но в глубине души Анна знала, что не согласится на эту сделку. Кроме того, она почему-то не доверяла этому ювелиру.
— Сколько я должна вам за оценку? — Она полезла в сумку за чековой книжкой, подозревая, что ее наличных не хватит.
— В данном случае это была не совсем оценка, я ведь не сообщил вам конкретную стоимость этих драгоценностей, поэтому давайте забудем о плате. И знаете что? Я дам вам сто семьдесят пять тысяч долларов, потому что вы очень милая девушка. — Он наклонился к ней. Его тяжелое дыхание заставило ее почувствовать себя неуютно.
Анна вскочила на ноги и сгребла все драгоценности обратно в шкатулку.
Мне вообще не следовало
— Я не могу их продать по одной простой причине — они принадлежат не только мне. Я должна обсудить ваше предложение со всеми членами семьи. — Она вылетела из офиса, не дожидаясь более заманчивых предложений.
Несмотря на свинское поведение Налдо, Анна никогда бы не осмелилась продать драгоценности, принадлежащие его семье, хотя он определенно этого заслуживал.
— Ты носила их на Мейн-стрит? — Гнев заставил пальцы Налдо сжаться в кулаки. Он видел, как Анна вернулась, и тут же примчался к ней.
— Это ближайшее место, где производится оценка ювелирных изделий. — Она держала свой подбородок высоко поднятым.
— Оценка? Еще кому скажи! Эта мрачная дыра скорее напоминает ломбард. Удивлен, что тебе не предложили за них наличные.
Анна опустила голову. Ее светлые волосы были забраны в пучок, обнажая прелестную тоненькую шейку, которую Налдо в данный момент хотелось свернуть. Неужели она хочет, чтобы все в городе узнали о том, что его отец оставил семейные драгоценности своей любовнице?
Какого черта она молчит как рыба?
— Так тебе все же предложили наличные, а?
— Да. Сто семьдесят пять тысяч долларов. — Она закусила губу.
Налдо фыркнул.
— Как мило со стороны этого ювелиришки! А тебе известно, что они стоят в пять раз больше? Слава богу, ты оказалась не такой дурой, чтобы продать их.
Брови Анны удивленно поползли вверх.
— Неужели они стоят почти миллион?
Он немного подумал.
— И это самое меньшее. Как ты объяснила, откуда они у тебя?
— Сказала, что это семейное наследство.
— Мое наследство?
— С какой стати? Ты разве забыл, что они принадлежали моей матери? Почему ты не хочешь, чтобы об этом узнали?
Налдо моргнул. Упрямство Анны выводило его из себя. Он с трудом мог рассуждать здраво.
— Потому, — процедил он сквозь сжатые зубы, — что никто не имеет права вмешиваться в дела моей семьи. Меньше всего нам обоим нужно, чтобы пресса пронюхала о том, что происходило между моим отцом и твоей матерью.
— Какое дело прессе до того, чем в свободное время занимаются двое уже не молодых людей?
— Мой отец был не просто человек, он был Робертом де Леоном!
Анна прищурилась.
— А моя мама была его поварихой. Так ведь, да? Тебе стыдно, что твой отец спутался с прислугой! Ты такой же сноб, как и твоя сестра! Вы оба считаете, будто моя мама недостойна его!
— Ты ведь понимаешь, что я очень ценил твою мать. — Налдо не дал ей договорить и сделал шаг вперед. — Но мы оба знаем: пресса превратит это в громкий скандал. Неужели тебе и вправду хочется, чтобы все вокруг смаковали подробности того, как твоя мать спала со своим хозяином?