Капля воды - крупица золота
Шрифт:
— Да я на все готов, чтобы приблизить день свадьбы!.. Не получается, братец.
— Должно получиться! Ведь ты бывалый воин, Бабалы. Не тебе пугаться преград! Да, кто твоя невеста?
— Она из Ашхабада. Начала работать врачом на моем участке и по вызову уехала в Ашхабад. Мы даже не повидались.
— Но она скоро вернется?
— Ох, я каждый день ее жду! А ее все нет и нет. И когда она явится — неизвестно.
— Заладил одно: неизвестно, неизвестно.
— У меня, действительно, все в полном
— Солнце всходит — туман рассеивается.
Их разговор был прерван длинным, прерывистым телефонным звонком. Бабалы поднял трубку — его вызывал Ашхабад. Но сколько он ни кричал «Алло!» и «Слушаю!» — никто не откликался. Он в сердцах с треском опустил трубку на рычаг, с досадой сказал Мухаммеду:
— Сами же вызывали — и не подходят. А, черт с ними. Когда Ашхабад звонит — это не к добру.
Телефон снова залился длинной трелью. Бабалы поглядел на него с мрачной усмешкой:
— Звони, звони, пока дух не испустишь.
— Не дело это, Бабалы. Может, что срочное. — Мухаммед потянулся к трубке. — Слушаю. Да, Рахмет. Кого вам? Бабалы Артыковича? Сейчас, сейчас.
Он хотел было передать трубку Бабалы, но тот даже не пошевелился.
— Скажи, что я вышел.
— Возьми трубку, Бабалы. Голос женский…. Очень приятный.
Бабалы, как коршун, вцепился в трубку.
— Алло! Да, Бабалы. Да нет, я подходил, только никто мне не ответил. Ну, да, наверно, что-то с линией было. Здравствуй, Аджап! Как у тебя дела?
Мухаммед навострил уши. Он пристально наблюдал за Бабалы. Как тот ни старался сдерживаться, лицо у него просияло.
— Будешь тут сердитым — ты как воды в рот набрала. Я уж не знал, что и думать. Да, получил, но только одно. Конечно, мало! О, вот это здорово. Наконец-то! Значит, встречать тебя завтра утром? Нет уж. встречу. Сам приеду за тобой на вокзал. Что? О какой комнате ты говоришь? Мой дом — твой дом. Прилично, прилично. Не будь рабой старых пережитков. Ладно, увидимся, тогда потолкуем. Говорю, встречу тебя, тогда и решим. До завтра, Аджап!
Его уже разъединили, а он все еще держал в руках трубку, бережно, как стеклянную, и смотрел на нее с каким-то ласковым изумлением…
Мухаммед хлопнул в ладоши:
— Вах, судя по твоему разговору и виду — солнце взошло!
Бабалы осторожно положил трубку на место. Лицо его приняло озабоченное выражение:
— Ты ведь не слышал, что она потребовала. Подавай ей отдельную комнату. У меня в доме ей, видишь ли, жить неприлично. Да я тут почти и не бываю!
— Удивляюсь тебе, Бабалы. Вместо того чтобы плясать от радости — ты ворчишь, как старик.
— Заворчишь тут. Все что-то от меня требуют! Отец настаивает, чтобы мы приехали в аул и там сыграли свадьбу.
— А разве это неправильно? Женитьба — это тебе не покупка халата: заплатил деньги, надел, пошел.
Бабалы потер ладонью щеку:
— Это, конечно, верно…
— Ладно, насчет твоей свадьбы будет еще время подумать. Закончим разговор — о другой.
— О какой другой?
— Вай, да зачем же я к тебе пришел, с чего начал? Мы Аннама женим на учетчице нашей, Марине.
Бабалы так и подскочил на стуле:
— Что же ты мне сразу об этом не сказал?
— Как не сказал? Я тебе это битый час втолковывал, пока твоя невеста не позвонила. А ты зарылся в свои бумаги…
— Аннам женится? Ну, молодец! Так вот о каком историческом событии ты говорил!.. Действительно историческое. Свадьба — в пустыне! На трассе канала!. Это праздник для всех строителей.
— А я о чем толкую? Надо свадьбу справить торжественно, пригласить как можно больше народу.
— Я первый примчусь!
— Бригада и наказала мне попросить тебя приехать. А уж за тобой все строители повалят. Аннам достоин того, чтоб все было честь по чести. Бабалы, ты не представляешь, как вырос парень. Знает в своей машине каждый винтик, дыхание ее чувствует! Я бы с легкой душой доверил ему любой экскаватор. Он и на бригадира потянул бы! А Марина? Вся бригада души в ней не чает. Это тебе не вертушка какая-нибудь. Скромна, старательна, трудолюбива. Они словно родились друг для друга!
— Я готов сделать для них все, что от меня зависит. Из своего фонда выделяю на свадьбу пять тысяч рублей. Не стесняйся, говори, что еще нужно.
— Да ничего не нужно, Бабалы. Мы отдаем молодым вагончик, все в палатку пока перейдем. Бостан-эдже съездила с Аннамом в аул, там у нее для свадьбы Много всякого добра понакоплено. Они привезли постели, ковры, кошмы, четырех откормленных баранов, а посуды — не сосчитать! Да и мать Марины явилась не с пустыми руками. Забыл сказать: Бостан-эдже даже бахши пригласила на свадьбу! Так что пир готовится — дай боже!
— Бостан-эдже, значит, примирилась с тем, что невестка у нее — русская?
— Сам знаешь, нрав у неё крутой, да и вздорные представления крепко оплели ей душу. Но сын-То у нее единственный, для его счастья она и себя не пожалеет. Теперь, когда Бостан-эдже согласилась на свадьбу, она ног под собой не чует от радости. Летает — как птица! Вся в заботах и хлопотах.
— Она как-то приходила ко мне за советом. Трудно было с ней говорить… Марина эта вроде ей по душе. И в то же время заладила одно: мол, она не туркменка, как-то мы с ней уживемся, что люди скажут. Я уж упарился, внушая ей, что жизнь вокруг изменилась.