Капризная вдова
Шрифт:
– Я требую, чтобы их немедленно отвезли домой! – взвизгнула виконтесса.
Миссис Литон обернулась к Генриетте.
– Милочка, распорядись, чтобы в гостиную подали для наших гостей чай, – попросила она, – и миндальный ликер.
– Я бы предпочла херес, – заметила леди Рамсден. Кивком отпустив дочь, миссис Литон повернулась к виконтессе и предложила ей расположиться на канапе возле огня.
Леди Рамсден несколько раз сморкнулась в платочек и со страдальческим видом прижала руку к сердцу.
– Джорджиана! – обратилась она к миссис Кемпшот повелительным тоном. – Сядьте рядом, в этот трудный час
Миссис Кемпшот услужливо кинулась к ней, торопливо шаря в ридикюле.
– Вы так побледнели, миледи, – заохала она. – Сразу видно, как вы любите брата и племянника. Вы так за них переживаете!
– Это верно, – скорбно ответила виконтесса. – Они мои самые близкие родственники, их счастье мне дороже своего собственного!
Генриетта с трудом удержалась от колкости, которая уже была готова сорваться с языка. Вряд ли такая женщина, как виконтесса, способна питать к кому-нибудь сильные чувства. Ею руководит одно желание – безраздельно распоряжаться чужой жизнью.
Генриетте целый час пришлось провести в гостиной. Она сидела как на иголках, с нетерпением, как и миссис Литон, ожидая, когда же гостьи уедут. Но странное дело: едва возникал удобный момент, чтобы встать и попрощаться с хозяйками, миссис Маршфилд открывала свой розовый ротик и переводила разговор на какую-нибудь новую тему. Время шло и шло, и Генриетта уже изнывала от желания поскорей вернуться в спальню, чтобы узнать, очнулся ли Брэндиш. Кроме того, она боялась, что Энджел не сможет оказать ему помощь, если понадобится.
И вот ее терпение кончилось. Поднявшись, она извинилась и сказала, что ей надо срочно отлучиться по хозяйству. Миссис Маршфилд тоже немедленно вскочила с таким видом, словно собиралась сопровождать Генриетту, – очень неумно с ее стороны, ведь она была и этом доме впервые. Но опасения молодой хозяйки оказались напрасными: миссис Маршфилд, учтиво склонив голову, лишь пожелала ей всего хорошего и выразила надежду на встречу в будущем при более счастливых обстоятельствах. При этом на ее хорошенькое личико словно набежала легкая тень.
Поднимаясь наверх, Генриетта размышляла об увиденном. Несчастный случай с Брэндишем явно каким-то образом нарушил планы красотки-вдовы. При всей ее светскости, самообладании и выдержке в ней чувствовалась пронырливость ловкой интриганки. Она первой начала расспрашивать о Брэндише, всеми силами затягивала визит и, наконец, явно не хотела отпускать Генриетту из-за стола. Конечно, предположение, что у миссис Маршфилд имеется свой интерес насчет Брэндиша, было очень смелым, но не надо быть особо проницательной, чтобы понять: хорошенькая, свободная молодая женщина, имевшая благодаря матери прекрасные отношения с леди Рамсден, может попытаться выиграть столь замечательный приз в матримониальной гонке – благосклонность будущего наследника лорда Эннерсли. Стать следующей леди Эннерсли – неплохая перспектива!
Генриетта постаралась отогнать от себя эти неприятные мысли. Разумеется, Брэндиш рано или поздно женится, но надо надеяться, у него хватит ума выбрать женщину совсем иную, нежели миссис Маршфилд. Впрочем, пусть женится, на ком захочет, ее, Генриетту это не касается!
С этой мыслью она быстро взбежала наверх и стремглав бросилась в спальню.
14
Спальня
Когда Генриетта вернулась, Энджел по-прежнему сидела в кресле, удобно подложив под спину подушку, и что-то напевала себе под нос.
– Как хорошо, что ты пришла, Генри! – весело воскликнула она, поднимаясь и подходя к сестре, которая, встав в ногах постели, внимательно всматривалась в лицо раненого. – Хочу тебя обрадовать: едва за тобой закрылась дверь, как мистер Брэндиш пришел в себя, правда, ненадолго!
Генриетта чуть не захлопала в ладоши от радости и облегчения.
– Что же он сказал? – воскликнула она. – Он долго был в сознании?
– Минуту или чуть больше, и сказал такое – уму непостижимо! Представляешь, спросил, отпустила ли я ему грехи! Чтобы его не расстраивать, я, разумеется, ответила, что отпустила, и попросила простить Бетси, хоть она и пыталась его убить. Он наморщил лоб, видно, силился сказать что-то еще, но неожиданно заснул, как младенец!
Лицо Брэндиша было все так же бледно, спутанные черные волосы разметались по подушке, дыхание по-прежнему было прерывистым. Одетый в ночную рубашку покойного мистера Литона, слишком тесную в плечах и груди, он, несмотря на свои могучие мускулы, выглядел таким уязвимым и беспомощным, что у Генриетты на глаза навернулись слезы.
Но рассказ Энджел поселил в ней надежду, и, вдохновленная этим, она возобновила дежурство. Снова томительно потянулось время. Иногда она прикладывала руку к щеке молодого человека, выясняя, не поднялась ли у него температура. К счастью, ее опасения оказались напрасными. Прошел час. Солнце все сильнее клонилось к пологим холмам на западе, и тени в комнате становились все длиннее.
Чтобы размяться, Генриетта встала и подошла к окну. Теплые лучи позолотили ей лицо. За последние два дня произошло столько событий, что все стало казаться невероятным, волшебным сном. Подумать только, ее дважды поцеловал светский лев, роковой соблазнитель, а теперь он лежит в ее постели, пострадав в результате дорожного происшествия!
Издалека доносилось мычание ожидавших дойки коров и блеяние проголодавшихся овец. Боже, завтра приезжает Хантспил!
Вспомнив о нем, Генриетта улыбнулась. Его ждет неприятный сюрприз – усадьба на бог весть какой срок превратилась в госпиталь! Задайся кто-нибудь целью насолить новому владельцу Раскидистых Дубов за то, что он бесцеремонно выгонял ее семью из дому, и то невозможно было бы придумать мести лучше!
– Чему это вы улыбаетесь? – послышался низкий, грудной голос Брэндиша.
Обернувшись, Генриетта встретилась с ним глазами. Он спокойно разглядывал ее, еле заметно улыбаясь.