Капризы неба
Шрифт:
«Час, как мало, чёрт побери!
– Серж затеребил ручку, постукивая себя по лбу.
– Я не привык писать рассказы за час. О чём можно написать за час? Да ещё по принуждению людоеда, скрывающегося под личиной лорда и возомнившего себя литературным гуру. Ладно, спокойствие, ты сотню раз уже писал рассказы на разные темы, одна дурнее другой, тебе не привыкать. Это же твоя стихия, ты непобедим в дуэлях. А твой соперник - всего лишь имя, ничего более. Какой из него писатель, настрогал пять книг об одном загробном мире и ни о чём другом писать не может. Так пусть отправляется туда, может, личный опыт подскажет ему новый
Тем временем лорд Гобель провёл Раю и Глена в соседнюю комнату. Два стража тенью следовали по пятам. Комната изобиловала чучелами птиц и животных. Они помещались повсюду - на полках, на потолке, на стенах и в углах на полу.
– Мои трофеи, - гордо сказал людоед. Затем уточнил: - Животных. Трофеи людей на втором этаже. Вы присаживайтесь, будьте как дома.
Глен и Рая сели в два просторных кресла, обтянутых медвежьими шкурами.
– Где же вы пополняете свои запасы человечины, лорд?
– Глен увидел в десяти сантиметрах от себя смотрящий ему в лицо череп какого-то животного, украшающий настольную лампу.
– Ведь случайных гостей к вам на остров заносит явно не так уж часто.
– Ты не прав, мой друг. Эти воды щедры на богатый улов.
– Лорд Гобель разместился у огромного аквариума подобно преподавателю у кафедры.
– По неизвестным причинам, остров как магнит притягивает гостей. Матушка и Майкл считают, что разгадка кроется в тотеме нашего ордена, якобы он завлекает заблудшие в грехах души, а вместе с ними и нужные нам тела. Поэтому каждый год мы проводим своеобразные ритуалы в его честь. Но мне, честно признаюсь, всё это кажется не более чем суеверным придатком былых традиций. Пережитком прошлого.
– А поедания людей это разве не пережиток прошлого, доставшийся вам от менее развитых предшественников из джунглей дикой Африки и с Соломоновых островов?
– Глен тут же поспешил добавить.
– Ах, да, извините, забыл, что вы не едите людей. Вы едите безнравственных существ.
– Совершенно верно.
– Лорд сцепил руки за спиной и стал расхаживать за аквариумом.
– Ты прав, каннибализм - явление абсолютно дикое для общества двадцать первого века. Но не забывай, что и само общество не менее дикое. Просто дикость, как и эпоха, приобрела черты всеобщей глобализации и лицемерной дипломатии. Люди перестали есть себе подобных в прямом смысле слова, зато стали поедать друг друга во всех прочих отношениях: в личных, духовных, деловых. Сильный съедает слабого - закон джунглей. Мегаполис - это те же джунгли, и там действуют те же законы.
– Поэтому вы решили не скрывать своё истинное нутро под лицемерной дипломатией и поедать слабых в прямом смысле?
Рая сидела в окружении искусно сделанных чучел животных и птиц, не в состоянии пошевелить ни пальцем, ни языком. Её поражала та живость, с которой Глен вёл дискуссию с этим людоедом. Она уже заранее знала, что в следующем полуфинале съедят именно её.
– Да, именно так!
– Взгляд лорда загорелся.
– Природу не обманешь
– Человек меняется с течением времён, - продолжал спорить Глен.
– Человека формируют обстоятельства и внешний мир, а не врождённые инстинкты.
– Вот в этом и состоит главное заблуждение. Человек раб своих инстинктов, а обстоятельства и внешний мир формируют его модель поведения в рамках этого самого мира. Сущность всегда остаётся неизменной, едите ли вы себе подобных за ужином, на деловых переговорах или в литературных конкурсах! Вы всегда будете вести игру, в которой сильный съедает слабого.
Глен понял, что переубеждать лорда бесполезно. Его мировоззрение стояло на прочных основаниях, сформированных ещё, возможно, в раннем детстве. И никакой потенциальный ужин, сколь бы рьяно не извивался на этом кресле, не сможет пошатнуть эти основания.
Сбежать не представлялось возможности - стража ни на секунду не выпускала пленников из цепкого взора, - а потому единственным способом спастись становилась победа на этом импровизированном литературном конкурсе. Участие в котором лишь ещё больше убедит лорда в своей правоте касательно рабской сущности человека по отношению к врождённым инстинктам. А инстинкт самосохранения, без сомнения, самый сильный из всех. Не желая потакать забавам и самолюбию этого каннибала, Глен решился на весьма опасный ход.
– Лорд Гобель, позвольте мне отказаться от участия в конкурсе. Я снимаю свою кандидатуру на спасение.
Лорд замер на месте. Казалось, рыбы в аквариуме тоже услышали Глена - ни одна из них не шевелилась.
– Решил поиграть в джентльмена? Или в рыцаря?
– Нет, решил поиграть в самого себя, - как можно спокойнее ответил Глен.
– А мне не нравится, когда меня к чему-то принуждают, особенно под страхом смерти. Даже такой привлекательной.
– Не иначе, ты подтруниваешь надо мной?
– Нет, что вы! Если мне уготовлена подобная участь, то для меня честь быть съеденным самым начитанным людоедом нашей планеты.
– Он издевается, да?
– Лорд обратился к Рае, но та лишь растерянно замялась.
– Тебе не кажется, что подобная попытка спасти девушку несколько нелогична? Ведь в финале твой коллега не будет столь добродушен.
– Девушка тут ни при чём. Это лично мои внутренние мотивы.
– Это либо умелый блеф, либо чистой воды безумие.
– Лорд задумчиво посмотрел на Глена.
– Проблема в том, что ты одинаково сильно похож как на умельца блефовать, так и на безумца.
Глен сидел молча, всем своим видом напоминая игрока, вскрывшего карты и ожидающего того же от соперника. Он даже позволил себе закинуть ногу за ногу. В его голове крутился рой противоречивых мыслей и догадок относительно всего происходящего. Однако уверенности, его единственного иллюзорного джокера, пока не было.
– Не будем спешить с окончательными решениями.
– Лорд вновь заходил по комнате, и рыбы в аквариуме тоже ожили.
– Умереть всегда успеешь, не так ли?
Глен не стал спорить и бродить по лезвию. Всё же у него ещё оставалось время сопоставить некоторые факты и сделать более чёткий анализ ситуации.