Капсула из будущего
Шрифт:
– Да, есть такое негласное правило этики врача, который для мира открывает новое лекарство от болезни. Нужно быть уверенным на все сто процентов, что оно спасет, а не погубит. Так что твой папа, в общем-то, прав. Но что-то меня гложет, когда наблюдаю действие наших «чудо-таблеток». Могут ли быть у ученого сомнения? – дядя Витя задумался, и взгляд его улетел в далекие дали, поверх лабораторных столов и спиртовых горелок; одна из них мерцала синим пламенем, и этот огонек отражался сизой тенью в глазах дяди. – У твоего отца их нет. Он свято верит в правильность нашего дела. Но всё же, Кирилл, в знак нашей дружбы, хочу попросить тебя – откажись ты на время от этих таблеток. Под
Дяде не пришлось дважды предлагать посмотреть на зверушек. Кирилл с самого прихода горел желанием здесь оказаться. Они прошли через еще один изолирующий шлюз, дядя достал себе и племяннику одежду из шкафчиков для гостей.
– Обычно сюда можно попасть только по специальным пропускам, в сопровождении служащего вивария. Ну, или надо иметь вот такой электронный ключ доступа, – дядя провел пластиковой картой по ячейке замка, и они оказались в еще одном коридоре. – Скоро здесь будут твой папа и многие люди из зала, но у нас есть, по крайней мере, полчаса, чтобы успеть осмотреться.
– Здорово! Здесь всё вообще так изменилось, что просто ничего не узнаю. Когда последний раз тут был…
– Ты тут был в те времена, когда богатые люди не интересовались этим местом. Большие финансовые вложения – и всё закрутилось! Их интерес, впрочем, понятен. Ну да ладно, – вздохнул дядя, – смотри, Кирилл, тут у нас первое помещение – карантинное, для только что поступивших животных. Прежде чем мы их подселим к остальным, они должны пробыть здесь определенное время под наблюдением.
Они шли по коридору шириной метра два, края и потолок покрывала глазурованная плитка. Вход в помещение закрывала толстая стеклянная дверь; примыкавшая стенка также оказалась из специального стекла, и внутренний интерьер комнаты легко просматривался. Карантин пустовал, за исключением небольшой клетки, откуда торчали узкие мордочки крысок.
– Здесь у нас изолятор на случай непредвиденной инфекции животного. Как видишь, от остальных помещений он наглухо отгорожен массивными непроницаемыми стенами. Теперь сюда вот по коридору повернем. Эта дверь ведет в лабораторию для опытов, тут у нас помещение для персонала, – шли они быстро, и Кирилл едва-едва успевал одним глазом заглядывать в манящий мир по ту сторону стекла. – Здесь мы храним корма и готовим пищу для наших питомцев. Всё строго регламентировано, как в армии, – сколько кому и каких порций полагается в день.
– А что кроликам полагается у вас?
– Как положено, – улыбнулся дядя, – по восемьдесят грамм концентрата. Там и пшено есть, и горох, и овес, другие злаки, чуть-чуть отрубей, и конечно сто грамм корнеплодов.
– И морковь?
– И морковь. А как же? Здесь, напротив, стерилизационная, для мойки клеток, кормушек, поилок и прочего.
– Как много всего! – Кирилл с удивлением перебегал от одной стеклянной двери к другой и заглядывал повсюду, где только можно.
– А теперь подходим к двум самым интересным отделам нашего многострадального вивария.
– Почему многострадального?
– А ты думаешь, животные здесь отдыхают? Вот как раз отделение для подопытных жильцов. Здесь есть смотровое окно для делегаций, идем.
Их взору предстало широкое смотровое стекло наподобие тех, что вырезают в стене огромного аквариума в каком-нибудь развлекательном центре, и человек как завороженный любуется в своеобразный иллюминатор на диковинную морскую жизнь, где хищники порой плавают рядом с их будущими жертвами. Здесь, правда, не было такой романтической
На самом высоком стеллаже, ровно посередине смотрового окна, на уровне глаз, располагалась отдельно стоящая клетка. Сама широкая, она делилась металлической перегородкой надвое. В каждой части, своеобразной «комнатке», ютилось по одному жильцу. В левой части сидел полненький крольчонок с черно-серой шерсткой, местами как бы с пепельными вкраплениями – островками долгих лет смены одежки – от каждой линьки по тому или иному островку. Пушистая мордочка воткнулась черненьким носиком прямо между прутьев так, что многочисленные усики кролика разметались во все стороны. Глаза смотрели неподвижно, но вдумчиво и бдительно. Вообще же, странные чувства закопошились в сердце молодого Кирилла, не особо привыкшего к нежностям и ласке.
– Какой хорошенький! – помимо воли вырвалось у него.
– Да. Это наш Бурик, местный первопроходец и первооткрыватель, так сказать, нашего пути, – не без гордости заявил дядя Витя. – А вот рядом и Рыжчик, полюбуйся. Он не такой компанейский парень, правда, но это не умаляет его вклада.
Кирилл посмотрел на правую часть клетки, но не нашел Рыжчика, как ни искал какой-то ярко-красный пушистый комочек. Дядя наконец показал пальцем в дальний угол клетки, и только тогда мальчик заметил серенькое пятнышко, почти совсем с гладкой шерстью, цветом едва-едва отличающимся от задней стенки клетки. Вдобавок ко всему с крыши клетки спускалось нечто вроде козырька.
– Он у нас парень пугливый, – пояснил дядя, – и ему спокойней, когда можно спрятаться куда-то подальше от мира, забиться в самый кромешно-темный уголок, где никакой иглой бы не достали. Правда, всё равно достанут… Вот и сделали ему такой уголок, где он частенько прячется.
– А почему же Рыжчик? Ведь он – серенький! – мальчик всем телом прильнул к стеклу, чтобы получше рассмотреть.
– Ха! – заулыбался Виктор Львович. – Но ты сам – Кирилл, зовешься, да?! Вроде как «солнышко»! А не светишься – вон тебя как ругают учителя! Совсем не как солнышко, скорее как грозовая тучка! Но всё равно думаю, что имена не случайны. Как было с этим? Да как-то отличался он от всей своей компании, выбивался что ли. Вот и прозвали его «рыжим», а после того, как он больно укусил одного молодого лаборанта за палец, прозвище окончательно и прилепилось: Рыж-чик! Так сейчас Рыжчиком и зовем вот.
– Как интересно! А можно их вблизи посмотреть, погладить? – на секунду осекся Кирилл и добавил: – Если не Рыжчика, то хоть Бурика, а?
– Боюсь, папа будет возражать и сильно ругаться. Так что на счет таблеток, Кирилл, сможешь их не принимать? Это крайне важно.
– Да, попробую, дядя Витя, – твердым голосом произнес племянник.
– А вот и папа, кажется! Слышишь отдаленный гул голосов?
Дядя заволновался, дернулся то в одну, то в другую сторону, но голоса приближались, казалось, с обоих сторон коридора.