Карабарчик. Детство Викеши
Шрифт:
Озеро Васькино примыкало одним концом к деревенским огородам. Противоположный берег вплотную подходил к большому сосновому лесу, который охватывал озеро в форме подковы. Летом на Васькино водилось много уток, зимой в камышах петляли зайцы, и охотники не раз замечали свежий волчий след.
Утопая в глубоком снегу, мальчики прошли камыши, пересекли затянутое льдом большое плёсо. Вот и лес. Сколько здесь звериных следов! Тонкой строчкой рисуя затейливые узоры, бегал какой-то небольшой зверёк. А вон там, возле старого пня, из леса в озёрные камыши протоптали дорожку зайцы.
Викеша раздвинул густые ветви сосёнки и заглянул в пустоту. Там было сухо, уютно, тепло. Вот бы полежать сейчас на жёлтой прошлогодней хвое, вдохнуть запахи осени… И пусть сердитый ветер шумит в камыше, наметает сугробы; здесь так хорошо и тихо. Викеша опустился на колени и стал разгребать снег. Но нижние ветви крепко примёрзли к земле, и, вздохнув, он пошёл на голоса друзей.
Ребята не заметили, как наступил вечер и поднялся сильный ветер. Выйдя на опушку леса, они остановились. Озере, камыши — всё было затянуто белесой мглой. Не видно и деревни. Резкий порыв ветра повернул ребят лицом к лесу, и Викеша, вспомнив про уютную сосёнку, предложил укрыться в бор — там тише.
— Сказа-ал, — протянул насмешливо Назарка. — Что мы, в лесу что ли ночевать будем? Айда, ребята, домой.
Назарка первым шагнул на берег. За ним последовали остальные. Выйдя из камышей, все сгрудились возле Сорокина. Идти через открытое плёсо было трудно. Ветер крепчал. Снег повалил сплошной стеной. Казалось, он гнал ребят обратно в камышовое затишье, где можно было бы переждать бурю.
— Держись друг за дружку. Не отставай! — крикнул Назарка и, нахлобучив шапку, зашагал по направлению к деревне.
Поминутно поворачиваясь к товарищам, — не отстал ли кто — он упорно шёл вперёд. Назарка был старше своих друзей года, на три и лучше всех понимал опасность бурана. Викеша шёл бодро. Одет он был теплее ребят — в меховую борчатку [39] . Он подобрал её длинные полы и шёл, не спуская глаз со спины Назарки. Встречный ветер дул, казалось, с удвоенной силой. Назарка, не видя тропы, часто сбивался в целик.
— Стой! — послышалось сзади. — Доронька Пестерев где-то отстал.
39
Борчатка — вид долгополой шубы.
Ребята остановились.
— Ждите меня здесь, — скомандовал Назарка и, тяжело шагая по снегу, исчез в серой пелене бурана. Через несколько минут до слуха ребят донеслось:
— Ви-кеш-ка! Ви-кеш-ка! Иди сю-да!
Викеша отделился от ребят. Нащупывая ногой следы, полузанесённые вьюгой, он шёл на голос.
— Ви-кеш-ка! — послышалось почти рядом. В полумраке мелькнули две фигуры. Пройдя ещё несколько шагов, Викеша остановился. Назарка тряс Дороню за плечо:
— Вставай!
— Не могу идти, — хныкал тот.
— Вставай, тебе говорят! — с помощью Викеши Назарка поднял мальчика на ноги. — Иди! — толкнул он его в опину.
Дороня опять захныкал:
— Снег
Назарка поспешно сдёрнул с него валенки и вытряхнул снег.
— Иди! А то я тебе в шею накостыляю, — сказал он зло и толкнул Дороню в спину.
Угроза подействовала сильнее, чем уговоры, и, опираясь о плечо Викеши, Дороня зашагал вперёд.
В одном месте Дороня остановился, чтобы отдохнуть.
— Я тебе отдохну! — яростно крикнул Назарка и двинул его кулаком в бок. — Иди, говорят, а то замёрзнешь.
Вскоре они добрались до ребят.
А вьюга свирепела. Снег хлестал справа, слева, валил сверху, забивался за воротник и крутился у ног. Сумасшедшей пляской встречала вьюга ночную тьму.
Держась за руки, дети медленно двигались к деревне. Шли цепочкой, не теряя друг друга из вида. Через полчаса утомительного пути им показалось, что блеснул огонёк, за ним второй — значит, деревня близко. Вдруг огоньки исчезли, и ребята приуныли. Назарка беспокойно завертел головой. Молчаливо стоял Викеша. Он думал о сосне, под которой можно было бы переждать буран. Затем мысли унеслись к дому. Забраться бы сейчас на тёплые полати и слушать, как воет за окном злая вьюга. Голова мальчика опускалась всё ниже и ниже. Он начал дремать. Из состояния полусна его вывел голос Назарки:
— Кто видел огни?
— Я, — поднял отяжелевшие веки Викеша. И окончательно встряхнувшись, показал рукой вперёд, — я видел их там.
— Я тоже!
— И я! — послышались голоса ребят.
— А может, это волк, — едва выговорил Дороня и теснее прижался к Викеше.
— Поскули ещё. — В голосе Назарки — угроза. Но и сам он почувствовал, как мурашки побежали по коже.
— Может быть, взаправду волк?
Поборов страх, ребята сгрудились вместе и разом крикнули. Через вой вьюги полетело зовущее: Ay! Ау!
— Э-гей! — вдруг донеслось издалека. Семь дружных голосов зазвенели уже громко и радостно: — Ау! Ау!
Через несколько минут показался всадник, из мрака выплыл второй, третий…
Подъехал Архип Сорокин, отец Назарки, инвалид с одной ногой, вернувшийся два года назад с японской войны. Возле всадников, весело повизгивая, крутился Шарик… Викеша услышал тревожный голос отца:
— Куда вас черти занесли?!
Мальчишки, насупясь, молчали. Только неожиданно осмелевший Дороня пропищал, стуча зубами от холода:
— Куда же? На озеро…
Глава третья
Весной 1908 года Викеше исполнилось девять лет. Отец переехал на новое местожительство в торговую слободу Раздольное. Что побудило его покинуть родительский дом, Викеша так и не узнал. Помнил лишь одно: накануне отъезда отец молча стоял в широкой горнице, слегка опустив красивую стриженную под кружок голову. Его румяное лицо с густой русой бородкой и такими же усами выражало решимость. Мать в соседней комнате торопливо собирала вещи и укладывала их в сундук. По её движениям, заплаканным глазам Викеша видел, что расставаться со старым домом ей нелегко. Дед сердито бегал по комнате, раздувая на ходу длинные полы своего частобора.