Карамельные сны
Шрифт:
Вот тут-то затрясло всех троих. К счастью, мать Гонопольского вовремя вспомнила о том, что вчера, покидая их, я на всякий случай оставила номер своего телефона. И вот теперь три несчастных, парализованных страхом человека смотрели на меня как на мессию. Не знаю, что заставило их обратиться за спасением именно ко мне. Строго говоря, я должна была им отказать — ведь никто из них не являлся моим клиентом. Я не могла заниматься параллельными делами, мне нужно было навестить Марину, которую я не видела с самого утра. Но старики Гонопольские смотрели
— Когда похищают детей, то, как правило, имеют в виду последующий выкуп. Вам еще не звонили?
— Нет…
— Значит, надо ждать звонка. И пожалуйста, сохраняйте спокойствие. Любая паника мешает принимать правильные решения, а это преступнику только на руку. К сожалению, я не могу остаться с вами надолго, а похитители могут позвонить и через несколько часов, и даже через сутки. Поэтому советую не отходить от телефона до моего возвращения, а если вам позвонят раньше, то сразу же свяжитесь со мной.
— Евгения Максимовна! — старички вцепились в меня с двух сторон. — Евгения Максимовна, но как вы думаете, наш Юрочка сейчас жив?
— Да — на сто процентов! — с уверенностью сказала я. — Мы спасем вашего мальчика, не сомневайтесь.
(Господи боже мой, что это со мной? Какой бес толкает меня на то, чтобы раздавать такие опрометчивые обещания?!)
— И звоните, сразу звоните! Я буду здесь недалеко.
План у меня был такой: отогнать слишком заметный «Фольксваген» подальше (ведь за домом наверняка следят!), а затем незаметно, через крышу или чердачное окно, проникнуть в квартиру Гонопольских. Так, чтобы тот, кто следит за домом, не заметил, что я сюда вернулась.
Так я и поступила. «Тому, кто наблюдал за домом», было видно, как я села в машину и уехала в неизвестном направлении. Но вряд ли он заметил, как через несколько минут я бесшумно залезла на большой карагач, а с него перебралась на пожарную лестницу. На секунду переведя дыхание, я стала карабкаться вверх.
«И опять дежавю, — подумала я невольно. — С пожарной лестницы все началось и ею же, похоже, закончится».
Оказавшись на крыше, я, пригнувшись, побежала вперед, стараясь, чтобы кровельное железо не слишком громыхало у меня под ногами. Добежав до края, сделала глубокий выдох, сконцентрировалась и, не останавливаясь в беге, оттолкнулась ногой, перевернулась и приземлилась уже на руки на соседней крыше. Приземление прошло не очень удачно: пятки и живот обожгла острая боль, и, кажется, я сильно отбила ладони.
Чердачное окно, через которое я планировала спуститься обратно в квартиру Гонопольских, оказалось открытым. Не будь этого, кто знает, как бы я ломала замок!
— Ну что? — спросила я, появляясь на пороге. — Звонили?
Вместо ответа Ия как-то механически помотала головой.
— И все равно ничего страшного. Будем ждать…
Вскоре зазвонил телефон.
Все мы вздрогнули, как от удара.
— Возьми трубку, — тихо, словно тот, кто звонил, мог нас сейчас услышать, шепнула я Ие.
Она подчинилась.
— Але.
— Все сделаем, — сказала она напоследок упавшим, бесцветным голосом. И осторожно, словно трубка была хрустальной, опустила ее на место.
— Это «они» звонили? — в один голос спросили старики Гонопольские.
Ия кивнула, глядя на нас расширенными от страха глазами.
— А что же ты не спросила, что с Юрочкой? Почему же не узнала, где он, как он?
— Они… Они сами все сказали. Они сказали, что мальчик здоров. И будет здоров, если… если мы выполним все их условия.
— Какие?
— Вот, — она пододвинула ко мне бумажку со своими записями.
Я прочла:
…
«Сегодня, в десять вечера, на пустыре за городской свалкой, возле сгоревшей машины — все деньги, какие есть в доме. Упаковать в пакет, пакет положить в сумку. Сумку пусть держит в руках старуха. Ей стоять неподвижно. Кроме нее — только старик. Пусть тоже не двигается. Если сообщите в милицию или сделаете попытку проследить — получите свого мальчишку частями. По почте».
— Все деньги, какие есть в доме? Боже мой, но у нас же совсем немного! Мы, конечно, отдадим все, что есть! Но как доказать, что это действительно все?! — вскричали старики, заламывая руки.
— Да, это очень странное требование, — согласилась я, напряженно обдумывая ситуацию. — Я еще не встречала такого требования: «все деньги, какие есть в доме» — без указания конкретной суммы. Значит, им нужны не деньги.
— А что же? — воскликнули старички.
Ия сидела в кресле, закрыв лицо руками. Я даже сомневаюсь, слышала ли она что-нибудь из того, что мы говорим.
А тем временем все было понятно и без вопросов. Преступнику, похитившему мальчика, не нужны были деньги. Ему нужны были именно старики Гонопольские, вернее — их жизнь. Поэтому он и формулировал свое требование таким странным образом: «все деньги, какие есть в доме». Он не назвал конкретной суммы, чтобы старики не тратили время на поиски и сборы. Ему нужно было лишь выманить их из дома в определенный час и в определенное место!
Но зачем?
Кажется, я начинала понимать.
Мозаика стала складываться.
— Вот что, — обратилась я к Гонопольскому. — У вас сейчас начнется сердечный приступ.
— Что?!
— Сердечный приступ, или инсульт. Вы же врач! У вас сорок лет практики!
— Сорок пять…
— Тем более! Достаточно для того, чтобы умело симулировать сердечный приступ! Сейчас мы вызовем «Скорую», и вас госпитализируют на ней в любую больницу по вашему выбору. Главное, чтобы там была надежная охрана и хорошо знакомые вам врачи…
— Но у меня нет никакого сердечного приступа!