Каратель из погибшего клана
Шрифт:
— Да, — ответил я, не отрываясь от меча, который крепко сжимал в руках.
— Этот меч сделан из особого сплава, который отпугивает призраков, по крайней мере, так говорил Роман Константинович. Твой отец рассказал мне немного; он, как всегда, торопился и старался всё сделать быстрее. Видно, не зря он так торопился.
— Отпугивать? — спросил я, разглядывая интересный клинок.
— Честно говоря, не знаю. Я им никогда не пользовался. По словам твоего отца, он должен отпугивать призраков, как чеснок вампиров. Роман Константинович говорил, что это древняя реликвия, передававшаяся из
Этот подарок оказался слишком… Я не представлял, как я буду присутствовать на балу с огромным мечом.
Хозяин дома, будто читая мои мысли, сразу понял моё беспокойство. Он кивнул и дал команду своему охраннику, который, мгновенно обернувшись, достал откуда-то ножны.
— Если желаете, мы можем доставить его к вам домой. Конечно, ваша тётя вряд ли поймёт ценность этого подарка.
— Хорошо. Я буду рад, если вы доставите его домой.
— Отлично. Я не буду вас больше задерживать, и так отнял слишком много времени. Спасибо вам от имени нашего рода. И вот, примите в дар ещё один подарок — за мою дочь, — произнёс Александр Сергеевич.
Он щёлкнул пальцами.
Тот же охранник, который передал мне меч отца, повернулся и направился к шкафу, откуда достал какой-то предмет.
Это был камень янтарного цвета. Я сразу понял, что это артефакт, но не понимал его значения. Мой взгляд обратился к Александру Сергеевичу за объяснениями.
— Этот артефакт принадлежал моей семье, — проговорил он, считывая мой вопросительный взгляд.
Охранник, сжимая камень в руках, протянул его мне. Я взял его, чувствуя заключённую в нём силу.
— Этот камень — один из редких артефактов, изготовленных из особой руды, добычу которой запретили. Месторождения закрыли, после нескольких несчастных случаев. Поэтому эти камни высоко ценятся на чёрном рынке. Они являются хранилищем силы, которой можно питаться.
— И как им пользоваться? — спросил я, взглянув на Александра Сергеевича.
— Касаешься и черпаешь силу, но сразу предупреждаю: артефакт опасен тем, что он тоже может черпать силу из тебя. Может поэтому его запретили к использованию. Представляешь, благодаря ему многие становились невероятно сильны, но спустя какое-то время камень высасывал из них все соки. Поэтому нашли временное решение — прятать его подальше от людей. Мой совет: спрячь его подальше от людских глаз и используй только в крайних случаях.
Я кивнул. Все эти подарки были вручены мне на балу, но Александр Сергеевич заверил, что я не должен беспокоиться: по его распоряжению всё будет доставлено в мой особняк после бала. Я был очень рад.
Прощаясь с ним, я снова оказался в большом роскошном зале со сводами. Посередине стояли столы, заставленные угощениями. Мои глаза искали Гудкова, который, вероятно, не дождавшись меня, отправился общаться с кем-то.
Но вместо Гудкова я увидел Куракина, увлечённо поглощавшего оливки одну за другой. Я подошёл к нему. Подняв голову, он заметил меня, но не сдвинулся с места.
— Здравствуйте, Михаил Романович! Вы так и не рассказали, как собираетесь отдавать долги. Я уже голову сломал, пытаясь понять, — проговорил
— У меня много вариантов, но платить за тётушку я не буду, — сказал я.
— Пока она ваш опекун, Мария Федоровна может распоряжаться имуществом по своему усмотрению. Как я знаю, единственный ваш вариант — земли, оставшиеся от вашего отца. Они покроют все ваши расходы, и даже останется приличная сумма. Ваше поместье я не трону. Почему бы вам не согласиться? Всё прошло бы как по маслу.
Я взглянул на этого человека, который лгал мне прямо в глаза. «Всё прошло бы как по маслу», — говорил он, а я-то точно знал, что у него с тётей готов план, как подписать документы без моей подписи. Теперь он строит невинное лицо.
— Посмотрим, что будет дальше. Антон Олегович, скажите, пожалуйста, каков общий долг моей тёти и дяди?
Куракин скривил лицо, мой вопрос его явно удивил, но он ответил без колебаний:
— Вместе они должны мне огромную сумму, с процентами долг постоянно растёт. Мне, молодой человек, пришлось немало поторговаться, чтобы выкупить их долги. Ваша тётя и дядя были безнадёжными должниками; все банки уже знали, что им нечем платить. Поверьте, я сделаю все, чтобы вернуть долг.
— Мой отец занимал у вас деньги?
— Нет, конечно. Он хотел продать мне землю; у него был проект со Стронским. Выгодный, я бы тоже вложился, но Стронских я не люблю. Они хитрые, но, как видите, на бал пригласили. Оливки у них всегда великолепные. Из Египта везут. Мой вам совет Михаил Романович, подпишите все бумаги и радуйтесь жизни. Она может быть очень короткой.
Его тонкие пальцы потянулись к яркой пластмассовой шпажке с оливкой и кусочком сыра. Он взял её и отправил в рот.
— Хорошо, спасибо за разговор, — улыбнулся я и отошёл. Мерзкий тип, и самое главное — знает, чего хочет. Рассказал всё без утайки.
Не успел я сделать несколько шагов, как встретил Гудкова. Он сидел за столом и беседовал с невысоким молодым человеком с горбинкой на носу, который увидев меня тут же вскочил и протянул руку.
— Здравствуйте, Михаил! Меня зовут Антон Андреевич Раевский, — представился молодой человек, лет двадцати трёх, брюнет.
— Здравствуйте, — ответил я, пожав ему руку. По виду — аристократ, и очень богатый. Одежда говорила сама за себя.
— Рад знакомству. Хочу сказать, что специально пришёл на бал, как только узнал, что вы будете здесь. Сергей мне сообщил, — сказал Раевский, внимательно глядя на меня.
— И я рад знакомству, — ответил я и сел рядом, разглядывая Раевского. Он специально пришёл ради меня. Не мог понять: лесть это или я ему действительно понадобился.
— Михаил Романович, буду говорить открыто: я знаю, что произошло с вашим отцом. У меня нет сомнений, что это дело рук Каиновых. Поэтому я и захотел с вами встретиться. Объясню почему. Мой отец был убит примерно так же. Он заперся в своём кабинете, как обычно, чтобы никто не мешал ему работать. Он мог сидеть там час, а то и два. Но его ночные работы часто затягивались до утра. Потом охранники услышали шум в кабинете. Они сначала стали стучаться. Когда сломали дверь уже было поздно. Моего отца задушили в собственном кабинете, запертом изнутри.