Каратель
Шрифт:
Совсем немного приспустила поводья, но мне и нужно-то совсем немного… Пальцы левой руки чуть разжались, заскользили по титановой раме, нащупывая…
Два щелчка слились в один.
Курок уступил нажиму. С мягким кр-р-рак поднялся – и тут же упал, чтобы послать пулю мне в рот.
Но боек ударил в пустоту. В воздух.
Раньше щелкнула клавиша выброса барабана. Я достал ее непослушными пальцами. Успел!
Барабан отскочил в сторону. Подпружиненный стержень выкинул из камор патроны. Гильзы улетели вниз, блеснув на
Пистолет уже не лез в рот, голова опустилась. Я чувствовал, как часть меня ловит взглядом разбежавшиеся гильзы, пытаясь понять, которая из них целый патрон. Его надо вернуть в барабан, чтобы завершить дело…
Я наконец-то нащупал, где эта тварь вползала в меня. Как она это делала.
Вот они, ледяные поводья…
Едва я попытался шагнуть, холодные нити натянулись, мышцы сзади ноги напряглись, превратив ногу в непослушный протез. Но зато я поймал одну ледяную ниточку. Оборвал ее. И не одной ногой, всем боком бросил тело вперед, чуть разворачивая.
Выставил ногу вперед – как была, несогнутой. И то же самое повторил с левой ногой.
И следил, напряженно прислушивался, как напрягаются мои мышцы – особенно те, что на задней стороне ноги. Мешавшие мне переставлять ноги. Я ловил ледяные ниточки, дергавшие за мышцы, и обрывал их.
Одну за другой. И не давал влезать новым – теперь я знал, где ее встречать. Понял, где она нашла брешь в моей защите. И перекрыл.
Несколько ледяных ниточек попытались незаметно заползти в уже закрытую брешь, но я ее перекрыл. Отзвук чужого удивления, досады…
И – удар. Не стараясь влезть незаметно, а пытаясь пробиться силой. Теперь чертова сука открыто долбила в меня, и ее ледяные щупальца наливались силой – я чувствовал, что она движется следом за мной, очень быстро, но и я теперь не хромал, а уже шел, бежал, несся изо всех сил, глотая обжигающий холодом воздух.
Я сбежал с дороги и забирал вправо, к холму. За верхушками деревьев виднелся последний этаж дома. Туда! Там жизнь, дома, люди… Там я спрячусь телом, затеряюсь сознанием. Пока чертова сука различит меня среди сотен других сознаний, я уже выберусь с той стороны города. Что-нибудь придумаю…
Земля была раскисшая. Ноги проваливались, скользили, комья земли облепили ботинки по щиколотку. Ноги превратились в две гири, но я рвался вперед. Удерживая между нами расстояние, на котором мог сопротивляться ее атакам. Кажется, даже чуть дальше она стала…
Я почувствовал, как ее щупальца перестали бить в то место, где прежде была брешь. Поняла, что здесь никак не влезть.
По крайней мере, с такого расстояния… Щупальца больше не набирали силу. Теперь они слабли, с каждым моим шагом. Расстояние между нами росло. Если чертову суку везли на машине, то сейчас машина стала.
Позади – уже далеко,
Начался холм. Ноги вязли все сильнее, а я уже задыхался.
И ноги как чугунные. После борьбы с чертовой сукой в мышцах засел колючий жар. Слишком много сил забрали секунды, когда одни мышцы перетягивали другие. Усталость и жгучая боль, с каждым шагом все сильнее…
Позади стонало железо. Нет, ребятки! Черта с два вы откроете эти ворота! Я видел, как они вмялись в бок «мерина». Они сцепились с машиной намертво. Ни створке отъехать обратно, ни машину протолкнуть. Дальше своими ножками пойдете, с-суки.
Я бежал из последних сил – вершина и кусты были уже совсем близко. Еще чуть-чуть! Только не останавливаться! Только не останавливаться, ну!!!
Оскалившись, я рвался вперед, глотая холодный воздух, в груди все горело.
Сзади треснул выстрел. Слева и впереди, в паре шагов, вздыбилась тонкая струйка грязи и опала. Опять треснуло. И снова, и еще раз…
Я вломился в кусты. Голые ветки упирались в грудь, цепляли полы плаща. Отводить их не было сил – я задыхался и едва переставлял ноги, куда уж тут руками махать.
Ветви цеплялись, плащ сползал все дальше на руки, за шею. Наконец я просто вырвал руки, оставив его на кустах. К черту эти пурпурные тряпки! Мне и моего кожаного теперь вполне хватит. Если, конечно, доберусь до него…
Метров пять я рвался сквозь кусты, а сзади трещали выстрелы. Слишком далеко, чтобы попасть из пистолета, да еще на бегу… И все равно каждый раз я вжимал голову в плечи. Трус… Да, я трус. Только бы выбраться отсюда!
Кусты кончились, дальше были елочки – такие плотные среди облетевших березок и кустов, и я рискнул сбавить шаг. Хоть на миг передохнуть.
И обернуться. Бросить хоть один взгляд, что там. Сколько их.
Черт возьми… Лучше бы не оборачивался. Последние силы пропали. Я в самом деле надеюсь уйти от них? От этого?
Позади не было криков, не было приказов, не было вообще никаких звуков, кроме равномерного треска выстрелов – и тем не менее это были не отдельные люди.
Двадцать, а может быть, больше. Все в пурпурных плащах, и когда только успели одеться… И все они двигались как единое целое. Перстни на пальцах невидимой руки.
Сойдя с дороги следом за мной, они раскатывались в стороны широкой цепью. И все новые выскакивали из поселка. Ворота они так и не отодвинули: одни перебирались через зажатый «мерин», другие выбегали из пропускного пункта…
Трое в центре цепи. Двое в пурпурных плащах, а третий… третья… Далеко, и длинный кожаный плащ скрадывает фигуру. Но явно крепкая фигура, атлетичная. Высокая. И движения… Нет, не такие цепкие, как у мужчин в пурпурных плащах, но и не мягкие, не женственные. Порывистые, сильные. Хищник, поигрывающий от избытка сил.