Каратель
Шрифт:
Он ни о чем не думал. Он просто сидел на полу рядом с телом и держал в руке остывающую мертвую руку. Он сидел так два часа… Впрочем, время он не воспринимал. Да, кажется, и не существовало больше никакого времени. Ничего больше не существовало.
Спустя два часа он поднялся, бережно перенес Светлану на кровать и поцеловал в губы. Потом задернул шторы, вытащил из шкафа сумку и вышел из номера. Он выглядел спокойным.
Портье Таранов сказал:
– Я уезжаю, а моя жена прилегла отдохнуть… Будьте добры, не тревожьте ее… Она очень, очень устала.
Рассказывая позже сотрудникам МУРа о том,
– Странный какой-то он… навесил мне лапшу на уши и спокойно так вышел. Вот убивец!
Портье передал информацию почти верно. Ошибся только в одном: из "Метрополя" вышел не убивец.
Из "Метрополя" вышел Каратель.
ЧАСТЬ 2
Глава 1
У них у всех были очень хорошие костюмы, а у Марека заколка для галстука и запонки от Patek Philippe… Они уверенно держались в дорогом кабаке, ловко управлялись с ножом и вилкой, но Гаврюшенко видел: мразь, дерьмо уголовное. Они везде одинаковые - в Польше, в России, в Мексике. Он - профессиональный, опытный мент - чувствовал криминальную подкладку дорогого костюма за километр. Уголовник - как ни вырядись - все равно остается уголовником. Потому что нутро у него гнилое. И взгляд на всю жизнь - лагерный… Это уж не вытравишь. И я вас всех насквозь вижу, дух ваш парашный и психологию волчью, сучью, до самого дна знаю… Падаль, бля, тюремная!
Я вас всю жизнь пи…дил… сапогами! сапогами! И буду пи…дить! Я, на хер, генерал и не позволю, чтобы мне рвань указывала… мне только стоит приказ отдать…
– Что вы сказали, пан генерал?
– спросил Марек, улыбаясь… И Гаврюшенко очнулся… понял враз, что никогда он не сможет отдать приказ. Повязан генерал кассетой насмерть, не соскочить с крючка, не дернуться… У него, генерала МВД, огромные возможности, и он запросто может отдать приказ… даже не приказ, а так - намекнуть кому нужно… и этих польских братков отпи…дят по полной программе - отобьют почки, оттопчут яйца, выбьют зубы. Люди для таких дел есть - и в штате и за штатом. Есть люди, есть. И сделают все за милую душу. Еще и рады будут угодить генералу… И уже делали. Журналисту одному, сучонку писучему урок на всю жизнь преподали… Но с поляками это не катит. Никогда не отдаст генерал-майор Гаврюшенко приказ на Марека. Потому что сам уже в дерьме по самые уши.
– Я?
– спросил Сергей Сергеевич, промокая платком пот на лбу.
– Я ничего не говорил… жарко здесь. Что у них - кондиционеры не работают?
– Мне показалось: вы что-то прошептали, - снова улыбнулся поляк и поправил манжету. В запонке сверкнул хорошей огранки камешек. У генерала Гаврюшенко были запонки покруче - от Tiffany с брюликами, купленные в магазине Mercury но он их не носил - слишком вызывающе для честного милицейского генерала. Генерал посмотрел на блеск камня, перевел взгляд на лицо Марека и понял, что польский бандит прочитал его мысли.
– Все сроки вышли, пан генерал, - произнес Марек.
– Где деньги?
– Решаем вопрос, пан Марек… не все так просто.
–
Козырь приехал спустя три часа. Марек все это время прикладывался к виски, и Гаврюшенко подумал, что он напьется. Но этого не произошло - к приезду Козыря Марек был практически трезв, хотя выпил немало… Все вместе поднялись в номер, который занимал Марек. Москва за окном сверкала огнями и выглядела очень красиво, как на рекламном проспекте.
Марек обращался к Козырю подчеркнуто уважительно.
– Мы не получили очень большие деньги, пан Козырь.
– Да, деньги не детские, - согласился вор, заряжая сигарету в мундштук… Марек налил виски. Козырь виски не любил, да и печень весь день о себе напоминала, но отказываться не стал. Он успел навести справки и знал, что Марек - блатняга со стажем, правая рука Дзенека. А Дзенек - уважаемый человек, о нем и в России слышали… Генералу Марек тоже налил, но, когда выпивали, чокнулся сначала с вором. Выпили, и Марек сказал:
– Не детские, пан Козырь, не детские… это создает большие проблемы для всех. Верно?
– Верно, пан Марек… Втерся в дело один демон.
– Один?
– Один, - заверил Козырь. Говорить о Шахове ему не хотелось.
– Всего один пес шелудивый, и вы не можете с ним разобраться?
– Его дважды брали на цугундер, но он совсем отмороженный - братву валит, как косой косит.
–
Козырь говорил, тщательно подбирая слова, часто покашливал, напоминал про свой давно залеченный туберкулез.
– Такую мясню затеял, что караул…
– И где же он?
– как будто без интереса спросил поляк. Козырь понятия не имел, где сейчас Таранов, но говорить этого не стал. А сказал:
– Есть одно место, где может чалиться. Мы вычислили.
– А ведь на тебе вся вина, Козырь, - бросил Марек, опустив слово "пан".
– Ты в дело взял штемпа, ты людей своих растерял. Ты все провалил… верно?
Козырь молчал. Марек - чужой, его можно и на хер послать, и слить по-тихому Но ведь это ничего не переменит… Деньги были - денег не стало. За это кто-то должен ответить. Поляк сейчас четко дал понять, что ответить должен Козырь. Козыря трудно было запугать: не тот человек. Но группировка была сейчас обескровлена и к войне не готова. Да и с кем воевать? С поляками? Они далеко. Они просто пришлют пару курков… А потом начнут подминать под себя бизнес Козыря.
Если бы дело касалось своих, российских, проблем, то Козырь нашел бы к кому обратиться. Мы дома, не в Познани - это там вы по беспределу Расписного[13] завалили… но, рассуждая так, Козырь отдавал себе отчет, что недорого эти рассуждения стоят.
Завалят и приберут к рукам дело. И никто их не осудит… Кто сильнее, тот и прав.
Поляк молчал, курил и смотрел на Козыря. Он отлично понимал, о чем думает сейчас русский вор. Марек не собирался его убивать: какой смысл? Денег от этого не прибавится… Смысл в том, чтобы вернуть товар и нагрузить русских сверху. Они это заслужили.