Каратели
Шрифт:
Чтобы завершить описание этих злодеяний, совершенных негодяями на Брянской земле, расскажем еще об одном случае. У меня в производстве имелось розыскное дело на Абрашина — старосту села Княвичи. В мае 1942 года он донес командиру 615 батальона полка «Десна», что в селе появились партизаны. Немедленно туда была направлена рота карателей. Встречный бой длился два-три часа. Убитые были с обеих сторон. Когда партизаны отступили, каратели собрали оставшихся в селе подростков и стариков и расстреляли их в цветущем колхозном саду. Погибли девять ни в чем не повинных жителей.
Каратели прошлись и по другим селам этого района — Княвичи, Княжичи, Бантичи. Всего было убито 52 человека.
Пришлось неоднократно выезжать в центральные архивы МВД СССР и Московской области. Было отобрано по картотекам более 400 человек и проверено несколько десятков сходных, пока я не напал на след разыскиваемого. Он был установлен в Малоярославецком районе Калужской области. Были подготовлены все следственные материалы для ареста. Но к сожалению, он нас опередил: за два месяца до ареста разбился на мотоцикле.
Как-то автор в доверительной беседе с переводчиком 615 батальона, бывшим лейтенантом Советской армии, кстати, окончившим наш Брянский лесной институт, поинтересовался, как он, умный, образованный человек, попал в эту кашу. Резюме было таково: «Вступившему в полк возврата не было. Либо смерть, либо назад, в лагерь, как в могилу. Первое время было тяжело, а потом вошло в привычку». Это он, Ставицкий, сочинил гимн добровольцев. Вот один куплет:
«Знает только Брянский темный лес, Сколько там творилося чудес! Головни в бурьянах скрылись, трупы сгнили, Все забылось и уже не снятся по ночам».Вот такая философия.
Остановимся на этом. Хотя еще был впереди 1943 год — год самой жестокой майской блокады партизан. Были взрыв Голубого моста, операция на Полпинской хозветке, когда только за один день 9 марта немцы потеряли 223 человека на перегоне Брянск-Теребень. То был год освобождения Брянщины от оккупантов.
Около двух месяцев эти серые волки позже действовали в Бобруйской, Могилевской и Гомельской областях. В ноябре «похудевший» после дезертирства полк в городе Млава (Польша) был расформирован, часть личного состава пошла на пополнение 1-й и 2-й дивизий РОА Власова. В конце апреля 1944 года оставшиеся в живых были пленены союзниками. Кое-кто оказался в Алжире, где попал в так называемый «иностранный легион». О судьбе одного из самых кровавых палачей Сахарова я расскажу дальше.
Так закончилась эпопея добровольческого полка «Десна». Трудна была дорога на Родину. Русских, украинских парней раскидало по белу свету. Да и тех, кто вернулся домой, встречали не цветами. Их направляли в лесную, угольную, тяжелую промышленность — восстанавливать ими же порушенное. Большинство, у кого руки были в крови, арестованы и осуждены.
Как писал В. Даль: «Есть время петь, придет время и плакать. Сколько ни таскай волк овец, потащат и волка». Всему свое время.
Кровавая рота
Из истории обороны Москвы
Мне пришлось заниматься розыском человека, который, собственно, стоял у истоков карательного движения и был одним из руководителей подразделения, на основе которого возник
Когда немцы оккупировали Узловую (вспомните, как они тогда рвались к Москве), этот больной тщедушный человек предложил им свои услуги. От матери он сносно усвоил немецкий язык. Фашистам импонировало, что человек из культурной семьи, со знанием их языка, обратился в предложением помогать в наведении «нового порядка». Его назначили старостой поселка Товарково. Он служил им верой и правдой, в том числе и как переводчик. Родители Сахарова находились в эвакуации, отец работал врачом в эвакогоспитале.
Здесь сделаем отступление, чтобы было понятно наше дальнейшее повествование. Умышленно выводим за скобки рассказа то, что натворил в Тульской области этот монстр.
Еще раз вспомним тяжелую осень 1941 года. Враг подступил к окраинам столицы. Фашисты в бинокли рассматривали город. 20 октября в Москве было введено осадное положение, партия призывала: «Все силы на отпор врагу!» «Умрем, но не отдадим Москву», — отвечали жители столицы.
Еще 12 октября в ставке Гитлера были подготовлены указания «О порядке захвата Москвы и обращении с ее населением». В частности, там говорилось: «Фюрер вновь решил, что капитуляция Москвы не должна быть принята… Всякий, кто попытается оставить город, должен быть уничтожен. Должно действовать правило, что до захвата города его следует уничтожать артиллерией и авиацией, а население обращать в бегство. Чем больше хаос, тем легче будет управлять оккупированными восточными районами».
Указание армий «Центр» ОКБ от 12.10.1941 г. «Согласно оперативным документам Генштаба СА, битва под Москвой определяется временными рамками 30.09.1941 — 20.04.1942 г».
Пружина противостояния сжалась до упора. 30 сентября — 2 октября гитлеровцы нанесли новые сильные удары по советским войскам, прикрывавшим московские направления. По приказу И. Сталина 10.10.1941 г. командующим войсками Объединенного Западного фронта был назначен Г.К. Жуков, а его заместителем — И.С. Конев.
Наступила вторая половина октября. Немцы, несмотря на огромные потери, продолжали рваться к Москве. Вспоминает адъютант Гитлера: «16 декабря мы снова оказались в «Волчьем логове» и ознакомились с вызывающим беспокойство неясным положением на фронте. Гитлер окончательно решил взять на себя главнокомандование сухопутными войсками. 18 декабря Гитлер заменил командующего группой армий «Центр» фельдмаршала фон Бока фельдмаршалом фон Клюге».
Как вспоминал К.К. Рокоссовский, мы вынуждены были пятиться. Но прорвать оборону немцам не удалось. Ожесточенные бои шли у деревни Крюково на Ленинградском шоссе (теперь это Зеленоградский район Москвы). Этот опорный пункт переходил из рук в руки. Помните песню «У деревни Крюково»?
Москва накапливала силы. Было решено начать контрнаступление советских войск 3–5 декабря ударом на Узловую-Богородицк во фланг и тыл группе «Центр». Немцы начали поспешно отходить на Узловую и далее на Сухиничи. Бегство немцев было столь поспешным и неожиданным, что их верный слуга Сахаров не успел захватить даже брюк. В Орловском областном архиве сохранилось его заявление: «Его превосходительству бургомистру Орловского уезда господину Смирнову. Прошу вашего распоряжения о выдаче брюк со склада полицейского управления, так как таковых не имею вследствие эвакуации. А. Сахаров 23.12.41 г.»