Каратели
Шрифт:
Фактически работа началась с нуля. Прежде всего, я вновь опросил заявителей, нашлись и новые свидетели. Это были старики, в том числе сотрудничавшие с оккупантами — старосты, писари и т. п. Выступали свидетелями и женщины, кое-кто из них сожительствовал с карателями. И те, и другие старались меньше афишировать свое прошлое. Одновременно я смотрел уголовные дела на осужденных. Так постепенно появились материалы, необходимые для дальнейшей работы.
С большим трудом были получены трофейные немецкие документы, купленные за валюту. Их перевод с немецкого делал начальник отделения В.И. Логинов. «Прямо с колес» мы включали их в работу. Это были неполные,
Конечно, в дневниках не было данных о карателях, записывались лишь общая обстановка в тылу армии. Ежедневно фиксировались действия партизан, потери, сведения об операциях против партизан и другие события.
Анализируя эти данные, сопоставляя их с уже имеющимися у нас фактами, параллельно используя уголовные дела, мы выходили на конкретных лиц, объявляли их в розыск. К тому времени они рассеялись по всей нашей необъятной стране, розыск их был затруднен. Особое внимание уделялось Красноярскому краю, Магаданской, Свердловской, Донецкой и другим областям. Там, где были спецпоселения. Работая в лесной, угольной промышленности, спецпоселенцы дополнительно проверялись. Многие из них были осуждены. Розыск их уголовных дел также требовал средств и времени.
Через год у нас появились первые подозреваемые. Образно говоря, ухватившись за одно звено, мы постепенно вытаскивали всю цепь. Примерно через два года следователь Чистихин возбудил первое уголовное дело.
Но вернемся несколько назад, в гущу событий.
К весне 1942 года партизаны, как говорится, «достали» оккупантов. Откроем журнал боевых действий. Вот какие записи сделал дежурный офицер лейтенант Шварц только за один день 2 апреля 1942 г.:
«Со стороны Бороденки совершен обстрел Трубчевска в течение часа из минометов и артиллерии».
«На участке южнее Брянска два взрыва железнодорожного полотна» (6 апреля там же снова два взрыва).
«В 11 час 20 минут санитарная машина наскочила на мину».
«3 км от станции Клюковники — взрыв на ж/д полотне. Пострадал паровоз».
«Команда из кавалерийской части фон Вининга, выехав за сеном, подверглась нападению партизан. Потери — четверо раненых, потери противника неизвестны».
«При столкновении с партизанами в «Рассвете» (27 км от Брянска) дозор 35-го танкового полка понес потери — пять убитых, 1 раненый. Потери противника неизвестны».
«Сегодня в час ночи взорвана станция южнее Красного Рога».
И так почти каждый день. И еще одна запись: «Положение партизан в марте значительно упрочилось». Доносил сотрудник разведотдела 184-й полевой комендатуры лейтенант Биршенк».
В штаб 2-й танковой армии в Орел им был направлен доклад и отчет о потерях за период с 1 по 29 марта 1942 года. Общие потери за месяц составили 345 солдат и 6 офицеров. В том числе убитых 282, раненых — 69 человек.
Немцы не на шутку забеспокоились. 18 апреля в Брянск из штаба 2-й танковой армии, взамен прежнего командира комендатуры генерала Бранда, прибыл новый командующий — генерал-майор Фридрих Бернгард. Теперь охрана тыла армии возлагалась на новое ведомство — штаб тыловой области (условное обозначение — «Корюк-532»).
Приезд генерала совпал с днем рождения фюрера. Как полагается, был и фейерверк. Вечером на Брянск был совершен большой налет советской авиации. Сброшено более сотни бомб большого калибра и много зажигательных. Двое суток не стихали пожары в городе.
Особенно пострадали вокзалы Брянск-Главный
Генерал привез секретный приказ штаба 2-й танковой армии № 224-42 о начале формирования добровольческого полка из числа советских граждан. Фактически же формирование началось еще зимой. Полк создавался в основном из числа военнопленных. Перед ними ставилась задача — охрана коммуникаций, проходящих по лесным районам партизанской зоны, борьба с «бандитами», то бишь, с партизанами.
Немцы полагали, что перешедшие на службу к ним отщепенцы-добровольцы, хорошо знающие местные условия, язык, характер «русской души», смогут активно противостоять партизанам.
Командиром полка назначался комендант брянского лагеря военнопленных в поселке Урицкий «Дулаг-142» подполковник Вайзе. По штату полк состоял из трех батальонов по 600 человек. Полку передавалось 50–60 немцев для генерального руководства и присмотра. Первоначально полк именовался «полк Вайзе» по имени его командира, а с конца 1942 года — «Десна». Добровольцы получали довольствие и обмундирование (б/у) немецких солдат, а оружие — советской армии. Командиры батальонов (немецкие офицеры) получали право наказывать добровольцев без суда и следствия, вплоть до расстрела.
Первым реальным результатом разработки этого формирования был арест (по вновь открывшимся обстоятельствам) двух первых преступников Мирошникова и уже упоминавшегося ранее Меуха. Розыск их не представлял особых трудностей. Но для оперативного опознания мне пришлось выезжать в Воронеж и Рязань.
При проведении этих мероприятий возникло несколько непредвиденных обстоятельств. Но, как говаривал Аркадий Райкин, «об этом потом». Все окончилось хорошо.
Выяснилось, что в Белоруссии осенью 1943 г. они перешли в партизанский отряд Маркова. Материалы хранились в Центральном партизанском штабе в Минске. Пришлось выехать туда для личного ознакомления с документами. Мне повезло. Было выявлено более 30 человек, служивших в данном формировании. Добровольцы, когда почувствовали, что наказание — вот оно, не за горами, сдавались партизанам целыми взводами и ротами. Даже успели 10–15 дней повоевать на стороне партизан, стараясь показать себя с наилучшей стороны. Вдруг зачтется?
Дальнейшее было делом техники. Считая, что после осуждения за службу у врага все забылось, Мирошников и Меух проживали каждый у себя дома. Они были арестованы.
Их групповое уголовное дело было рассмотрено Брянским областным судом. Оба они служили в 3-м (617) батальоне. Первый — командиром особого взвода, второй — переводчиком. В качестве свидетеля выступил представительный мужчина с орденом Красной Звезды и шестью медалями на груди, участник штурма Берлина Сидорин. Вот что он рассказал.
«Я уроженец Навлинского района. В сентябре 1942 г., утром, наше село окружили каратели, в большинстве русские, которые пришли со стороны Десны. Они выгнали из домов всех жителей — стариков, женщин, детей и инвалидов и погнали в село Вздружное. Там уже были собраны жители окружающих поселков. Каратели подожгли Вздружное, поселки Жданово и Ворошиловский, а жителей погнали к реке, в сторону Трубчевского района. Нашу группу, где находился и я с отцом (тогда мне было 16 лет), подогнали к Десне, напротив деревни Голубчи и на пароме переправили на другой берег. Там уже находились ранее доставленные туда жители и несколько партизан.