Каратила – третий раунд
Шрифт:
– Ну-ну, ты мне поулыбайся еще, так я тебя быстро закатаю в карцер, а там тебе враз небо с овчинку покажется, – чтобы сохранить лицо, буркнул на прощание старший, и вышел из камеры, громко хлопнув дверью.
Обитатели камеры загудели, как встревоженный пчелиный улей, наперебой ругая подсадных ментовских сук и указывая друг другу на неосторожно оброненные в присутствии Митрохи слова.
– Вот так, братуха, прав я оказался, – довольно усмехнулся Антон, плюхнувшись рядом с Егором на нары:
– Тут в Доме языком никогда трепать не надо, местные опера не дремлют и постоянно свои козни строят.
– А может, он просто тебя
– А чего честному арестанту братвы бояться, и запросто так ломиться с хаты? – отрицательно покачал головой Антон:
– Нет, брат, шалишь! Сто пудов за ним какие-то косяки водятся, вот он и решил побыстрей слинять отсюда. Между прочим, это я тебе не зря говорю, тут в карантине самое сладкое место для кумовских. Народ здесь никогда долго не задерживается. Максимум два-три дня, а потом всех раскидывают по разным хатам. Поэтому такой вот Митроха может достаточно долго, не привлекая ничьего внимания, разнюхивать и выпытывать о том, о сем. Многие пацаны, впервые попав в Дом, не умеют держать язык за зубами, понтуются тут друг перед другом сделанными на воле делами, а кумовские мотают все на ус, задают по ходу разговора вроде бы безобидные наводящие вопросики и потом все операм докладывают.
Марика взяли через два дня, когда он, не выдержав режим конспирации, сунулся на недавно купленную им квартиру, в которой уже два месяца жил вместе с Алиной. Не успел он припарковаться на свободном месте и выйти из машины, как неизвестно откуда налетевшие мужчины в штатском рывком распахнули дверь машины и за волосы выволокли его из-за руля, заламывая ему руки за спину. Захват прошел безупречно, тут Марика не спасли бы никакие годами отточенные навыки, вбитые ему в свое время в голову его тренером по каратэ Дауром.
– Милиция!
– Лежать не двигаться!
– Руки за голову! Ноги шире!
Эхом раздавались в голове Марика крики, которые, как ему казалось, незнакомые люди орали ему прямо в ухо. Чьи-то бесцеремонные лапищи мгновенно ощупали его с ног до головы и, не найдя при нем ничего предосудительного, заломили ему руки в защелкнутых за спиной наручниках и на карачках поволокли в неприметную белую газель, стоявшую неподалеку. На все это действо у группы захвата ушло не более полутора минут. Взревели двигатели, и небольшая колонна из трех автомобилей, оставив за собой прильнувшие к окнам лица любопытных обывателей и нервно взлаивающих дворовых собачонок, выехала со двора, образованного двумя параллельно стоящими кирпичными пятиэтажками.
Марик уже третьи сутки сидел в камере в подвале Ленинского РОВД. В первый же день после задержания его непрерывно несколько часов допрашивали сменявшиеся по очереди опера. «Добрых следователей» сменяли «злые», а затем приходили опять «добрые», и так по кругу. Вопросы и тех и других не отличались особым разнообразием: им нужно было знать, через кого покупались угнанные машины в Москве и во Владикавказе, кто перегонял автомобили, кто занимался перебивкой, кому они потом перепродавались и самое главное – им нужен его был канал оформления в ГАИ. Марик на всех допросах очень умело изворачивался, соглашаясь лишь с так удачно подкинутой ему Котом версией об их прошлогодней совместной поездке
– Ну что, узнаешь? – злорадно спросил Марика следователь, кивнув на вошедшего в кабинет «топтуна».
– В первый раз вижу, – не моргнув глазом, ответил тот, равнодушно мазнув по вошедшему бесстрастным взглядом.
– В первый раз, говоришь? – вскипел следователь и, подскочив к Марику, с силой повернул его лицо в сторону «топтуна»:
– А ты еще раз посмотри, может, вспомнишь, как вы с твоими дружками заставляли его в лесу рыть себе могилу? Внимательно смотри на него, я тебе сказал!!! Кто там еще с тобой был?!! Ну, отвечай быстрее, мразь!
– Руки от лица убери! Сказал, в первый раз вижу, значит так оно и есть. И вообще, я больше отвечать на ваши вопросы не буду. Отведите меня обратно в камеру, – злобно выдохнул в ответ Марик, дернувшись на стуле, но руки, пристегнутые наручниками к батарее, удержали его на месте.
В первый же вечер в ИВС Марик устроил двоим своим сокамерникам, попытавшимся его избить, обманувшись его внешне хлипким сложением, славный бой в ограниченном пространстве. Когда в камеру на шум и крики ворвались дежурные опера, двое верзил, скрючившись, валялись на полу, а взбешенный Марик остервенело пинал их ногами. С тех пор он в гордом одиночестве сидел в отдельной камере, а на допросах его на всякий случай пристегивали наручниками к батарее.
– Хорошо, не хочешь по-хорошему, будет тебе по-плохому, – пригрозил ему следователь и вызвал сержанта, чтобы тот препроводил Марика обратно в камеру.
В камере Марик сел на нары, скрестив ноги, и задумался, тщетно пытаясь найти приемлемый выход из создавшегося положения. По всему выходило, что особых доказательств его вины у милиционеров не было – так, одни догадки и домыслы, весьма правда близкие к тому, что происходило в действительности, но их-то к делу не пришьешь. Если бы не вывезенный Валехой в лес «топтун», все бы было нормально. Хорошо еще, что его там не пришили, тогда бы ему ни за что не выпутаться, а сейчас пока еще есть шансы. Главное, ни в чем не сознаваться.
Через некоторое время щелкнул запор на двери, и в камеру мягкой походкой вошел темноволосый смуглый мужчина в дорогом темно-синем костюме.
– Ну здравствуй, дорогой племянник, – криво усмехнувшись, сказал он, и, ничуть не церемонясь, сел на нары рядом с Мариком. – Натворил ты, друг мой, дел, за год не расхлебаешь.
– Дядя Мурат! – изумленный Марик тут же вскочил со своего места.
Это действительно был его родной дядя по отцу – действующий полковник ФСБ, работавший в Москве. Как он здесь оказался, неужели приехал только из-за него?
– Сядь и не ори! – дядя властно махнул рукой, приказывая племяннику сесть на место. – Какой черт тебя дернул лезть в этот криминал? Ведь ты же неглупый парень и мог бы добиться гораздо большего в других областях. Что, ума не хватило понять, где можно с пользой приложить свои мозги?
– Да какой там криминал, – вяло попытался было протестовать Марик.
– Молчи лучше, хоть мне-то ты не лги. Знаешь, сколько на тебя есть оперативной информации? А если хорошенько покопать, то и за доказательной базой дело не встанет, и тогда, друг мой, загремишь ты по полной.