Каратила
Шрифт:
— Как все прошло?
— Все нормально?
— Да, нормально, — Марат вышел из машины. — Замок на руле не мог сорвать долго, хорошо, Егор помог. Опаньки, а это что такое? — Марик указывал пальцем на три дырки в правом переднем крыле машины. Ни фига себе! — Марат озадаченно чесал голову. — Значит, этот мудак часовой все-таки по нам попал.
— Какой часовой?
— Да когда мы уже завелись и отъезжали от штаба, оттуда выскочил мужик с карабином и начал по нам палить. Я-то думал, что он промазал, а он, гад, нас чуть не поубивал из-за этой железяки, — охотно пояснил Егор, пнув колесо 'семерки'.
—
— Надо будет ее еще в сервис загнать, заделать дырки и перекрасить, — добавил Марат.
— Это потом, сначала перебьем на ней номера и оформим новые документы.
Через три дня в гараже у Егора появился неприметный парень с черной сумкой на плече. Это был присланный Мариком пребивщик.
— Гасан, — представился он.
— Егор.
Парни пожали друг другу руки, и Гасан стал деловито осматривать машину.
— Это вы, что ли, от штаба машину двинули?
— Ага.
— Молодцы. У нас на Осетинке много шума было по этому поводу. Начальник штаба все утро бегал и орал на дежурных, которые профукали тачку. Свет есть?
— Ага.
— Так… — Гасан открыл капот и стал осматривать номер на кузове, подсвечивая себе фонариком. — Тут порядок. Сейчас переделаем тройку на восьмерку и девятку на ноль, и это уже будет совсем другая машина.
Перебивщик разложил на столе несколько маленьких стальных пробойничков с полукруглыми и прямыми заточенными концами, несколько надфилей и два молоточка. Затем он аккуратно зачистил шкуркой номер и стал подбирать нужный пробойник, чтобы изменить тройку на восьмерку. Гасан работал не спеша, со знанием дела долго примеряясь, перед тем как стукнуть молоточком по пробойнику.
Наконец, он, довольный результатом, отложил пробойники в сторону и спросил Егора:
— Вы тачку для себя оставите или продадите?
— Наверное, себе оставим, а что?
— Тогда я вам залужу металлом ненужные линии. Обычно я делаю это шпатлевкой, но она со временем может отвалиться, или на экспертизе зачистят краску и увидят шпатлевку, а металл не всякая экспертиза потом определит.
— Ты ведь лучше меня в этом соображаешь, делай как для себя.
Гасан достал паяльные принадлежности и залудил лишние линии на номере. Потом он все аккуратно зачистил шкуркой, зашпаклевал и снова зачистил.
— Теперь последний штрих, — он достал банку с краской и небольшой компрессор с разбрызгивателем краски. — Я вам краску по лючку подобрал один в один, хрен отличишь.
— Да мы все равно ее потом перекрасим.
— Это ваши проблемы, а я сделаю все как надо.
Он нанес несколько слоев краски на перебитый номер и поставил сверху включенную мощную лампу, чтобы краска быстрее высыхала. Потом зубилом сбил с кузова алюминиевую пластинку-шильдик, с выбитыми на ней данными автомобиля и сунув ее в карман сказал Егору.
— Я у себя переделаю эту пластинку, а потом привезу и поставлю вам. А теперь давай займемся двигателем.
Гасан взял маленькие надфили и полез под капот.
— Подсвети-ка мне сюда фонариком.
Егор светил фонариком на площадку двигателя, наблюдая, как перебивщик пробойничками меняет цифры, делая из единицы четверку, а из шестерки — ноль.
— Готово, — перебивщик потянулся, разминая застывшую спину, потом взял промасленную ветошь и несколько раз провел ею по номерной площадке двигателя. — А вот теперь посмотри-ка.
Егор заглянул под капот. Все было сделано мастерски. Даже зная, какие именно цифры были перебиты, он не видел никакой разницы по сравнению с заводскими.
— Да, ты конечно мастер! — восхищенно сказал он Гасану, ждавшему результатов осмотра.
— А ты думал! Фирма венков не вяжет. Ладно, я побегу. Пластинка будет готова через пару дней. Если что, обращайтесь.
Гасан неторопливо собрал весь свой инструмент в сумку и попрощавшись с Егором, тихо, как уж, выскользнул из гаража и растворился в темноте.
Через неделю рано утром парни перегнали машину из гаража в автосервис, к знакомым Марата. Это были несколько боксов, расположенных на окраине города. Машину сразу же загнали в пустовавший бокс для окраски.
— Сделаем все в лучшем виде, — уверял друзей мастер в промасленном синем комбинезоне, осматривая машину со всех сторон. — И дырки заделаем, и кузов перекрасим. Будет как новая.
— Михалыч, ты, главное, побыстрей сделай, — Марат просительно тронул мастера за рукав. — Ты же знаешь, за мной не заржавеет.
— Да знаю, знаю, не волнуйся. Денька через три-четыре загляни, и все будет готово, — Михалыч хитро прижмурил глаз. — Что, трофейная?
Марат кивнул, разводя руками. Мол, сам все видишь, чего же спрашивать.
— Ну и молодцы, правильно делаете, — Михалыч сплюнул в сторону. — Сейчас полгорода на таких тачках ездит, только они ни ремонтом, ни легализацией себе голову не морочат, а просто убивают машины напрочь, чтобы потом побросать их, как металлолом. А всякая машина, она же заботу любит.
После перекраски и оформления документов было решено отогнать трофей на несколько месяцев в дальнее село, к родственникам Казика. Все это время друзья изредка появлялись в штабе и удивленно разводили руками. Как же это так, воры сперли машину из-под самого носа у охраны. Даже если у кого-то и были подозрения по поводу их участия в этом деле, то из-за отсутствия фактов никто им ничего так и не предъявил.
Осетия постепенно отходила от произошедшего, и уже почти ничего в городе не напоминало о недельных боевых действиях в начале ноября. Только блокпосты на дорогах и усиленные военные и милицейские патрули по всему городу демонстрировали жесткую руку российского правительства, которое, наконец, взялось за усмирение своих окраин. После войны в республике на руках у населения осталось огромное количество стрелкового оружия. Люди поговаривали, что в отдаленных селах ополченцы попрятали на всякий случай даже БТРы. Многочисленные призывы властей сдавать оружие не находили поддержки среди населения, которое хорошо помнило панику и бардак двух первых дней после нападения боевиков на Пригородный район, когда порядок в городе поддерживали только стихийно возникшие отряды самообороны.