Караван дурмана
Шрифт:
– Клац! – то ли согласился, то ли возразил Марат. – Клац-клац.
Бросив на него скучный взгляд, Громов нажал на спусковой крючок. Грохот автоматной очереди оглушил Жасмана, но ему показалось, что он слышит остервенелое чмоканье, с которым пули впиваются в грудь товарища. Это продолжалось секунды две-три. Все это время Марат удерживался на ногах, сотрясаясь при каждом попадании. Казалось, что сквозь него пропустили высокое напряжение. Жасман отчетливо видел, как из его спины вылетают рваные клочья, а из разинутого
Марат продолжал стоять, раскачиваясь, как дерево на ветру. Мертвое дерево. Срубленное под корень.
Не в силах оторвать от него взгляда, Жасман услышал сквозь пробки, образовавшиеся у него в ушах:
– Ладно, если тебе так уж приспичило поговорить, я не возражаю. Выкладывай, что там у тебя наболело.
В этот момент Марат рухнул лицом вниз. Его изрешеченная спина дымилась.
– Наболело, – тупо повторял Жасман. – Наболело… Наболело?
– Ну, если ты собрался изображать из себя говорящего попугая, парень, то мне это неинтересно, – предупредил его Громов.
Рука Жасмана, стиснувшая автомат, упорно не желала слушаться хозяина. Ее парализовало. Умом Жасман понимал, что его единственный шанс – это открыть ответный огонь, но проклятая рука никак не поднималась, вот беда. Очень уж тяжелым оказался «АКМ». Прямо-таки неподъемным.
– Это мы напали на колонну с оружием, – сказал он, беспрестанно глотая набегающую слюну. Сплевывать под ноги он не решался. Светлоглазый противник мог истолковать это как вызов. Разумно ли бросать вызов, когда тебя держат под прицелом, а твой автомат направлен в землю и пользы от него – не больше, чем от обыкновенной палки.
– Продолжай, – кивнул Громов. Вид у него был вполне благосклонный, но «калашников» в его руках нетерпеливо повел стволом, давая понять, что лично ему на всю эту болтовню начхать – свинцовыми брызгами.
– Я могу бросить оружие и поднять руки, – предложил Жасман. – Он был почему-то уверен в том, что эти движения дадутся ему легко.
– Стой как стоишь. И не умолкай, пока я тебя не остановлю. Выговорись как следует.
– Мы напали на колонну с оружем. Водителей, э-э… ликвидировали.
– Всех? – быстро спросил Громов.
– Всех, – подтвердил Жасман, подозревая, что наградой за его мужественное признание будет короткая автоматная очередь. Или длинная, что не так уж и важно.
Но «калашников» молчал. Как и Громов, лицо которого окаменело.
– Охранники были вооружены, но они не успели оказать сопротивление, – продолжал Жасман, часто двигая кадыком. – Мы отслеживали те «КрАЗы» от самой границы. Маршрут был известен заранее.
– Документы водителей сохранились? – осведомился Громов.
– Зачем? Мы их сожгли. Трупы бросили на месте. Говорят, от них почти ничего не осталось. Тут завелась собачья стая, которая…
– Про
– Оружие мы обменяли на семьдесят килограммов героина, он находится в погребе Тулигена.
– Кто таков?
– Местный житель. Его дом по правой стороне улицы, в самом конце. – Жасман не решился отвернуться, чтобы показать на упомянутый дом. Просто уточнил: – Голубые ворота. На них Чебурашка намалеван, здоровенный, как медведь. Не ошибетесь.
– Не ошибусь, можешь быть уверен. Дальше.
– Напротив наши тачки стоят, «Нива» и «газик». В «газике» сложено оружие: автоматы, пистолеты, пулемет, несколько РПГ. Это такие…
– Не утруждай себя комментариями. Дальше.
– Сегодня ночью за наркотой должны приехать заказчики. Москвичи. Братья Рубинчики. Они нам пятьдесят штук зелени везут за работу. – Жасман оживился: – А героина в мешке примерно на лимон баксов. Если у вас есть канал сбыта в России, то…
– Канал есть в стволе автомата, который на тебя направлен, – перебил его Громов. – Не отвлекайся. Кроме тебя и Рубинчиков еще кто-нибудь причастен к нападению?
– Здешний бай, Сарым Исатаевич Кабиров. Сволочь пузатая, а не человек. Кровосос. – Жасман чуть не поперхнулся слюной, которую забыл проглотить. – Всю степь под себя подмял, рабов держит, во дворце живет. Это в двадцати километрах отсюда, на север. Центральная усадьба бывшего колхоза.
– Много у него людей?
– Тех, которые с пушками умеют обращаться, человек пять, а тех, которые эти пушки для пущей важности таскают, – раза в три больше. Доля Кабирова – десять штук. Завтра он ждет меня у себя дома. У него день рождения, у байбака жирного.
– Он ваши машины знает? – заинтересовался Громов.
– Конечно, – подтвердил Жасман. – Мы же к нему за разрешением ездили, знакомились с ним, кушали вместе, его долю оговаривали. В этих местах без его ведома даже… гм, кашлянуть нельзя.
– Но ты кашляешь.
– Ну… – Жасман предусмотрительно подавил желание развести руками.
– А я вот стреляю, – продолжал Громов, внимательно наблюдая за ним. – Выходит, Кабиров не такая уж большая шишка, м-м?
– Да просто хрен с бугра, вот он кто.
– До его дома двадцать километров на север, говоришь?
– Двадцать пять от силы.
– У тебя все? – равнодушно спросил Громов. – Ты, как я погляжу, иссяк, верно?
– Я не иссяк, – поспешил возразить Жасман. – Вовсе я даже не иссяк.
– Это тебе так кажется. Свой рассказ ты закончил, значит, свою миссию выполнил.
– К… какую миссию?
– Земную. Ты веришь в переселение душ?
– Одного героина почти на миллион баксов, – напомнил Жасман упавшим голосом. – Оружие тоже прилично стоит. Все это можно выгодно загнать.