Караван выходит на дорогу
Шрифт:
Айгара каждое утро будила Гульбарам со словами «Бисмилля рахман рахим, Гульбарам, мені шыраым (мой светоч)». В воображении маленькой девочки по рассказам бабушки отец всегда представлялся ей героем народных эпосов. В выборе второй жены Жаксыбалы Омарали не ошибся, она понравилась Айгаре. Не зря казахи говорят «Настоящая невестка сотворена из плоти свекрови». Жаксыбала была такой же искусной поэтессой-импровизатором, как и сын Айгары Омарали. Поэтому они поженились, не соблюдая древних традиций, а по настоящей любви. Они нашли друг друга по духовным качествам, по слиянию родственных душ на публичных поэтических состязаниях, иногда длившихся всю ночь. И только после такой своеобразной проверки своих чувств пришли к решению пожениться. Отец Омарали Калжан,
Времена Калжана и Жумабая были очень благодатными для творческих личностей, почти ренессансом казахской поэзии, о котором русский ученый Радлов говорил «вся казахская степь поет», а польский революционер Янушкевич в своем дневнике высоко отзывался об устно-поэтическом искусстве таких одаренных личностей, как Кунанбай Барак и поэт-импровизатор Орынбай.
В такой поэтической, глубоко нравственной среде росла Бакыт Карибаева, с детства постигая умом и сердцем все богатство казахского языка. Первым ее именем было Тас, что означает «Камень», но девочку в ауле прозвали Курттай – («маленькая, как червячок»). И уже подростком она получила свое настоящее имя Бакыт, что означает «Счастье», потому что в год ее рождения вернулись из лагерей дед Омарали и отец Карибай. Новорожденная девочка принесла родным, испытавшим немало горя, настоящее счастье. Девочка с детства росла в атмосфере любви к ней близких, а также всего аула. Всю горечь от потери сына Карибаю частично возместила его любимая дочь Бакыт.
Судьбоносным стало в 1961 году решение Бакыт Карибаевой поступать в Алма-Ату учиться по специальности «Казахский язык и литература». Это решение она приняла самостоятельно и настояла на нем. Отец Карибай предлагал ей выбрать профессию бухгалтера или швеи, но с выбором дочери спорить не стал и всячески содействовал ей в ее стремлении достичь своей цели.
Как показала жизнь, Бакыт Карибаева сделала правильный выбор. Она стала известным в Казахстане писателем, критиком, литературоведом, профессором и доктором филологических наук. На ее долю выпали сложнейшие испытания, но она с честью выдержала их, доказав, что не зря является дочерью Карибая, потомка великих казахских батыров Беккожи и Серкебая.
Писатель запаха полыни
Тридцать лет пролетели как один день. И снова в моих руках заветная книга в строгой черной обложке, в стилистике многотомного советского издания Владимира Набокова. Добротная полиграфия, лаконичное художественное оформление и прекрасный перевод на русский язык Г. Садовникова. Это сборник прозы казахского писателя Саина Муратбекова «На вершине Ушкара», изданный в 1982 году в Москве. Тираж по сегодняшним меркам для казахской литературы заоблачный: 50 000 экземпляров.
Этот том – безусловная культурная ценность, замечательный образец тонкой чуткой литературы, которая еще ждет своего вдумчивого читателя. Памятный автограф с обращением ко мне как к «критику-сестренке». И дата под подписью автора: 26.04.86. Это только сейчас, спустя 30 лет, я осознаю это удивительное совпадение дат. В ночь на 26 апреля 1986 года взорвался ядерный реактор на Чернобыльской атомной станции. Эта была катастрофа мирового масштаба,
А еще чернобыль, чернобыльник – другое название полыни, запахом которой было пропитано пальто отца Аяна из рассказа Саина Муратбекова «Запах полыни». Вдыхая горький запах полыни, мальчик Аян тоскует по отцу, ушедшему на фронт. Полынь – это древний символ тоски по далекой утраченной родине, воспетый поэтом Аполлоном Майковым в стихотворении «Емшан». «Ему ты песен наших спой, когда ж на песнь не отзовется, свяжи в пучок емшан степной и дай ему, и он вернется». Священный запах полыни навеки остался в книгах Саина Муратбекова в память о духовном мире ушедшего от нас писателя.
Я, в самом деле, тогда была младшей сестренкой Саина по литературе. А он, маститый прозаик и ответственный служащий, на правах старшего брата морально поддерживал меня на трудном поприще литературной критики. Помню, как на мое искреннее неприятие образа девушки Чинары из рассказа «На вершине Ушкара» он отвечал очень тактично и сдержанно, проявляя подлинную интеллигентность.
Дело в том, что мне не нравился этот образ, как бросающий тень на исконно казахские традиции в нравственном аспекте поведения молодых девушек. Вот как легкомысленно ведет себя молоденькая Чинара по отношению к Асету, взрослому женатому мужчине и молодому кандидату наук, приехавшему в аул из города. «После танцев снова уселись за стол, снова начались тосты, но Асету хотелось увести отсюда Чинару, побродить с ней по ночной улице. Он не знал, как это сделать, и боялся, что она не пойдет, вдобавок высмеет своим острым язычком, и красней тогда от конфуза.
Наконец он решился и, когда глаза их встретілісь, указал взглядом на дверь. Чинара подняла брови, раздумывая, потом опустила глаза, и Асет понял, что она согласна. Они вышли поодиночке: он первым, она немного погодя, Асет прихватил пальто, Чинара – свой плащик. Он подождал девушку, прячась в тени за углом. Она появилась следом и сразу же нашла его. По ее тихому смеху он догадался, что она немножко захмелела».
Однажды в своем служебном кабинете Саин внимательно слушал мой монолог, воспринимая меня скорее как своего преданного читателя, а не как взыскательного критика. По-свойски вошел писатель Рамазан Тохтаров и заговорил о каком-то срочном вопросе. Саин остановил его тихим знаком, чтобы не прервать мою речь и не упустить какую-то важную для него мысль. Проводив меня до дверей, Саин дружески поприветствовал ожидавшего в коридоре Рамазана, будто увидел его заново.
В Алма-Ате цветет май 1985 года. Пахнущий свежей краской Дом ученых на улице Курмангазы. В новеньком здании проходит какая-то международная конференция на тему экологической катастрофы Аральского моря. Активно выступают известные казахстанские писатели. В то время на такие мероприятия ходили как на праздник.
В зале было не протолкнуться, люди заполнили собой даже коридоры. Я пришла заранее и села на удобное место. Но в какой-то момент мне стало трудно дышать: от токсичного запаха свежей краски и от духоты. Я вышла из душного зала в коридор, где заметила одиноко стоявшего Саина Муратбекова. В тихом уголке он внимательно слушал очередное выступление.
Проходя мимо, я вежливо поприветствовала его. А он остановил меня со словами: «Я прочел твою книгу. Она мала по объему, но весома по содержанию». Он имел в виду мою первую книгу, вышедшую в издательстве «Жалын» в 1984 году. Это были очерки под названием «Поиск безымянного» о жизни и творчестве казахского писателя Мукана Иманжанова. Малоформатная книжка в 112 страниц и тиражом 2000 экземпляров.
Я была лишь начинающим литератором и обычным доцентом филологического факультета в Карагандинском государственном университете. А Саин Муратбеков уже был в ранге знаменитого писателя, общественного деятеля, директора издательства «Жазушы». В его поступке и словах сквозило духовное благородство писателей Золотого века русской литературы. И такого благородства Саина не хватает сегодня.