Кардинал Ришелье
Шрифт:
Уже в середине 1609 года Арман-Жан дю Плесси-Ришелье сообщил мадам де Бурж, жене одного из профессоров Сорбонны, находившейся в дружеских отношениях с семьей дю Плесси-Ришелье:
«Меня принимают здесь за важного сеньора. <…> Я нищ, как вы знаете, и мне трудно производить впечатление очень обеспеченного человека, и все же, когда у меня будет серебряная посуда, мое положение значительно улучшится».
Стоит сказать, что к тому времени Люсонская епархия достигла вполне приличных масштабов: она насчитывала 420 церковных приходов, 48 приорств (настоятельских церквей), 13 аббатств (монастырей), 7 капитулов (коллегий священников,
9
Для сравнения: некоторые епископы имели доходы со своей епархии в размере 52 000 ливров в год. А вот доход, например, капитана королевских мушкетеров составлял примерно 10 000 экю (30 000 ливров) в год.
Бедность бедностью, однако сан епископа давал некоторые неоспоримые преимущества, такие как, например, возможность иногда появляться при королевском дворе. Разумеется, наш герой не преминул воспользоваться своим статусом. Писатель XVII века Жедеон Таллеман де Рео, с присущей ему язвительностью, отмечает:
«Еще проходя курс в Сорбонне, он отважился выступить с ученым диспутом, обойдя факультетское начальство; свои тезисы он посвятил Генриху IV и, невзирая на крайнюю молодость, в своем обращении к королю обещал оказать ему важные услуги, ежели тот когда-либо привлечет его к себе на службу. Желание выдвинуться и стремление получить доступ к управлению государственными делами замечалось за ним во все времена».
Короче говоря, честолюбивый ум Армана-Жана дю Плесси-Ришелье не желал довольствоваться скромным провинциальным Люсоном. Он полагал (и совершенно резонно), что достоин большего, а потому – «искал подходы», очаровывая всех своим умом, эрудицией и красноречием. И в конце концов на него обратят внимание, и произойдет это прежде всего благодаря его ловкости и хитроумию, проявленным им при налаживании компромиссов между соперничавшими группировками, а также при защите церковных привилегий от посягательств светских властей.
Как обратить на себя внимание
Ему еще следует покорить короля…
Арман-Жан дю Плесси-Ришелье решил для себя так: в первое время он будет являться в королевский дворец ежедневно, чтобы произвести этим на короля хоть какое-то впечатление. То есть на первых порах надо было просто регулярно попадаться на глаза. При этом наш герой понимал, что просто «попадаться на глаза» – этого мало. Он знал, что королю нравятся лишь те из приближенных, которые обращаются с ним смело и свободно, не выходя, однако, за рамки положенного уважения.
У кардинала де Ришелье имеется целый ряд малоизвестных сочинений, так вот одно из них называется «Инструкции и соображения, которые я задал себе для поведения при дворе» (Instructions et maximes que je me suis donn'es pour me conduire `a la cour). Написано оно было в конце 1609 года, и его по праву можно воспринимать как пособие для амбициозного карьериста. В этом документе говорится:
«Надлежит как можно чаще повторять королю, что только обстоятельства вынуждают меня ограничиваться оказанием малозначительных услуг, и что для верноподданного нет ничего трудного или невозможного ради такого доброго господина и такого великого монарха. <…> Важнее всего наблюдать, откуда именно дует ветер и не мозолить королю глаза, когда он в плохом настроении, когда ему не хочется ни с кем говорить.
А вот еще одна цитата из «Инструкций» молодого епископа:
«Надо воздерживаться от многословия и как можно внимательнее слушать, отнюдь не дозволяя себе принимать рассеянного, равнодушного или меланхолического вида; напротив, надо выказывать живейшее сочувствие к предмету, о котором идет речь, но проявлять это сочувствие более вниманием и молчанием, чем словами, а также жестами одобрения. Особенно важно заручиться расположением таких людей, которые в чем-либо могут пригодиться».
Конечно, можно усомниться в подлинности подобного документа, в котором в столь откровенной форме выражены намерения будущего великого кардинала. Но историки не оставляют места сомнениям. Это писал он, причем в крайнем случае – в начале 1610 года.
А вот еще некоторые из наставлений еще только мечтавшего о карьере при дворе Ришелье:
– избегать ненужной переписки, но всегда и сразу отвечать на полученные письма;
– тщательно продумывать ответ, чтобы он не принес ни тебе, ни твоему адресату никакого вреда;
– запечатывать письма только в последний момент для того, чтобы иметь возможность добавить туда несколько фраз;
– снимать копии со своих наиболее важных писем и держать их при себе;
– опасные письма непременно сжигать, не доверяя их даже тайным шкатулкам…
Биограф кардинала Филипп Эрланже по этому поводу пишет:
«“Огонь должен сохранить те тайны, которые небезопасно доверять шкатулке”. За этим следует настоящий трактат о скрытности. Добродетели молчания в нем превозносятся до небес. Молчание лучше всего способствует притворству, в особенности то молчание, которое имеет целью “проглотить обиду, чтобы впоследствии за нее отомстить”. А если вдруг так сложится, что нельзя ни промолчать, ни ответить без последствий? Что же, тогда он даст “ответ, похожий на отступление”. <…> Это значит, что благочестивый епископ, не колеблясь, солжет. Редко можно встретить характер, столь четко оформившийся уже в ранней юности».
Конечно, все вопросы об авторстве данного документа сняла бы современная графологическая экспертиза, ведь специалисты XXI века обладают гораздо большими возможностями, чем историки начала прошлого столетия. А пока же главным доводом противников авторства Ришелье является следующее соображение: столь осторожный человек вряд ли написал бы подобное, не уничтожив его впоследствии…
Но даже если епископ Люсонский и не писал лично подобных наставлений, действовал он точно по ним: он начал регулярно показываться при дворе и понравился там очень многим, обратив на себя внимание… Нет, не короля. Пока не короля… И не Марии Медичи… А «всего лишь» фаворитки королевы Леоноры Дори, более известной как Леонора Галигаи.
Леонора Галигаи и Кончино Кончини
Фактически страной управлял другой
человек, временщик Кончини с женой,
и это длилось в течение долгих семи лет.
Леонора приходилась молочной сестрой Марии Медичи – это значит, что ее мать была кормилицей флорентийской принцессы. Они были почти ровесницами (разница составляла четыре года), росли вместе, хорошо ладили. Честолюбивая и хваткая, Леонора пользовалась большим авторитетом у Марии, которая только и думала о том, как бы доставить ей удовольствие. По словам одного из ее биографов, это была «маленькая, очень худая, очень смуглая, хорошо сложенная особа с резкими и правильными чертами лица». В 1607 году ей было примерно тридцать шесть лет.