Кардонийская рулетка

Панов Вадим Юрьевич

Мужчина за руку отвел Киру в следующий за «салоном» отсек и показал привинченные к стенам койки.

— Не отель, конечно, и даже не казарма, зато можно вытянуться и отдохнуть. По очереди.

И замолчал, продолжая держать девушку за руку.

Люк задраен, в эллинге тишина, которую стерегут вооруженные до зубов десантники, — они одни, и их никто не потревожит. И маленькая койка в большом паровинге кажется самым желанным на свете ложем.

— Довольно тесно, — прошептала Кира. — Особенно вдвоем.

— Как раз вдвоем — совсем не тесно, — так же тихо ответил Драмар, нежно целуя любимую в шею. — Вдвоем хорошо.

Фуражка уже на верхней койке, строгий китель расстегнут почти наполовину — когда он успел? Кира улыбнулась и медленно ослабила узел галстука.

— «Бродяга» тебя вдохновляет…

— Меня вдохновляешь ты.

— Было бы здорово заняться любовью в полете.

— Надо подумать.

— Обязательно

подумайте, коммандер.

— Обещаю, коммандер.

Китель где-то, блузка там же, юбка скользит по бедрам вниз. Обычно они не торопятся, но сейчас захлестнуло, сейчас они подростки, которые терпеть не могут длинные прелюдии, сейчас они полны страсти.

— А вы, коммандер, нетерпеливы. — Кира уселась на колени Драмара, обняла его за шею и внимательно посмотрела в темные глаза мужчины. — Я люблю вас, коммандер Накордо.

— Это признание, коммандер Дагомаро?

— Это приказ.

* * *

«Так уж вышло, что я человек самый что ни на есть обыкновенный, ничем не примечательный. Даже внешность заурядна, хотя мне неприятно в этом признаваться. Все достижения — пара научных статей да похвалы коллег. Сдержанные похвалы, говоря откровенно, поскольку по-настоящему заняться наукой у меня не получилось. Коллеги и наставники говорили, что чувствуют во мне потенциал, ждали, что он раскроется, но вышло так, как вышло, и через несколько лет я точно перейду в разряд не оправдавших надежд. Если, конечно, к тому времени это еще будет хоть кому-то интересно. Или если я ничего не изменю.

К чему нытье?

Просто хочу подчеркнуть, что я жил тихой, размеренной и незаметной жизнью, полностью поглощенный работой и мечтами, но встреча с мессером все переменила. Нет, я не стал великим, не прославился на весь Герметикон… пока, во всяком случае, не прославился, но течение времени необъяснимо ускорилось, а вокруг стали мелькать адигены и разные важные шишки, военные и гражданские. Или я стал мелькать вокруг них, это уж с какой стороны посмотреть. Поначалу, говоря откровенно, я несколько смущался и робел, но постепенно привык, и даже встреча с даром Антонио Кахлес не выбила меня из колеи.

Ну, или почти не выбила.

Это случилось через полгода после исчезновения мессера. К этому времени планеты, на которые могло выбросить „Изабеллу“, были тщательно прочесаны спасательными экспедициями Астрологического флота и лингийцами. Результаты отсутствовали: ни следов катастрофы, ни выживших. Встал вопрос: что дальше? Капитан Дорофеев собрал офицерский совет „Амуша“, мы расселись в кают-компании, предполагая длинный и грустный разговор, но начать его не успели — дверь распахнулась и в помещение вошел дар Антонио.

Его появление стало сюрпризом еще и потому, что в последние годы Помпилио практически не общался с братом, и я, говоря откровенно, не ожидал, что дар Антонио примет настолько деятельное участие в поисках мессера: он лично возглавлял спасательные работы, инструктировал капитанов и даже посетил несколько планет.

При появлении дара мы, разумеется, вскочили на ноги, но Кахлес жестом приказал нам вернуться на места, медленно обвел взглядом и произнес:

— Астрологический флот считает, что „Изабелла Та“ не вышла из Пустоты. — Дар Антонио старался держаться спокойно, но мы прекрасно видели, насколько сильно ударило по нему исчезновение брата. — Вы — команда Помпилио, люди, которым мой брат безусловно доверяет. Я хочу знать ваше мнение.

Признаюсь: я не сразу понял, что имеет в виду дар Антонио, но я не капитан, а вот Базза среагировал мгновенно:

— Я слишком многим обязан мессеру, чтобы прекращать поиски всего лишь через полгода, — почтительно, но очень твердо произнес Дорофеев. — Герметикон велик и, как показывает история Тринадцатой Астрологической экспедиции, надежда на благоприятный исход сохраняется.

— Как долго вы готовы искать моего брата, Базза? — тихо спросил дар.

— Столько, сколько потребуется, мессер, — уверенно ответил наш капитан.

И ни у кого из нас не возникло желания спорить. Совет закончился, едва начавшись.

— В таком случае, „Пытливый амуш“ остается в вашем полном распоряжении, Базза, — произнес Антонио Кахлес и вновь обратился к нам: — Капитан Дорофеев возглавит бессрочную спасательную экспедицию, которая будет

финансироваться из моих личных средств. Присоединиться к ней или нет, каждый из вас решит сам…»

Из дневника Андреаса О. Мерсы, alh. d.

Любой адигенский замок мог похвастать наличием оружейной комнаты, хранилищем хозяйского арсенала, представляющего собой причудливую смесь музейных экспонатов и новейших систем лишения жизни. Стены по традиции украшали древности: мечи, в том числе двуручные, кинжалы, булавы, секиры, боевые молоты, шестоперы и прочие холодные приспособления разрушительного действия. Между железом располагались картины и гравюры героического содержания: известные сражения, в которых принимали участие воинственные родственники хозяина замка, штурмы крепостей, и наиболее известные дуэли. Современное оружие пряталось в шкафах. В основном охотничье оружие: ружья, карабины, штуцеры, с помощью которых владельцы удовлетворяли свои мужские инстинкты, и, обязательно, дуэльные пистолеты, пара или несколько пар, в зависимости от темперамента обладателя. По-настоящему боевое оружие, предназначенное не для медведя или стерча, а для людей, оставалось в меньшинстве. Правда, только в том случае, если владелец оружейной комнаты не был бамбальеро.

К примеру, в коллекции Помпилио дер Даген Тура охотничье оружие отсутствовало напрочь, а шкатулка с дуэльными пистолетами хоть и сопровождала хозяина во всех путешествиях, никогда не открывалась — соревноваться в стрельбе с бамбадао, с человеком, познавшим секреты Высокого искусства достижения цели, желающих не находилось. Зато все шкафы оружейной наполняли бамбады — уникальные образцы, вручную исполненные величайшими мастерами Герметикона, — к другому оружию дер Даген Тур обращался редко, как правило, в познавательных целях.

И когда Антонио вошел в оружейную, он стал свидетелем как раз такого случая: сидящий за столом Помпилио внимательнейшим образом изучал разобранный пистолет. Рядом стояли бутылка красного вина, два бокала и тарелка с сыром.

— Я не говорил, что зайду, — усмехнулся дар, прищурившись на второй бокал.

— Было очевидно, что ты решишь составить мне компанию, — негромко ответил Помпилио, не отрывая взгляда от оружия. — Что дядюшка?

— Спит.

После ужина дары и капитан дер Вигге отправились играть на бильярде, и больше хозяин замка их не видел. Однако понимал, что брат захочет пообщаться, и задержался в оружейной.

— Нашел что-то интересное? — Антонио кивнул на пистолет.

— Это галанитский «Лекой» новой модели, — неспешно ответил Помпилио, начиная медленно собирать оружие. — Рассчитан под усиленный патрон.

— Хороший пистолет?

— Зависит от стрелка, — усмехнулся Помпилио.

— Это я понимаю.

— А во всем остальном… — Дер Даген Тур резко загнал на место обойму и вскинул руку, направив оружие на стену. Все действие — меньше мгновения, меньше половины мгновения, дар увидел результат: только что пистолет на столе, и вот он указывает на цель. — У «Лекоя» большая ударная сила, но он чрезмерно тяжел — неудобно носить, неудобно стрелять. А серьезная отдача может помешать второму выстрелу; у наших, более легких, пистолетов такого недостатка нет.

— Твой вердикт?

— В нашей армии все в порядке.

— Приятно слышать. — Антонио проследил за тем, как брат возвращает «Лекой» в коробку, и негромко произнес: — Жаль, что с Лилиан так получилось.

Он предполагал, что вопрос вызовет яростную вспышку, но ошибся, ответил Помпилио достаточно спокойно:

— Мы не разговаривали больше десяти лет, брат, почему ты решил начать общение с грустной темы?

— Потому что она для тебя важна, брат, — объяснил Антонио. — Я знал, что ты неравнодушен к девушке, но и представить не мог, насколько сильно.

— Поэтому ты решил использовать ее в своих интересах?

— Я всего лишь подсказал тебе, что этот узел необходимо распутать или разрубить. — Дар помолчал. — Я ведь вижу, что только Лилиан связывает тебя с жизнью, брат, на все остальное тебе плевать.

Несколько минут Помпилио сидел молча: голова опущена на грудь, глаза закрыты, дыхание мерное. Могло показаться, что он задремал, но Антонио понимал, что брат погрузился в непростые размышления.

— О нас с Лилиан тебе Теодор рассказал? — произнес наконец Помпилио.

— Она сама.

— С чего бы?

— Известие о твоем исчезновении повергло Лилиан в шок. — Дар добавил себе вина, подумал, поднялся и наполнил бокал брата. — Она ужасно переживала, но по понятным причинам не могла никому излить душу. У нее ведь никого не осталось…

— Я знаю.

— Одним словом, получилось так, что мы много общались. — Антонио погрел бокал в руке. — Не могу не одобрить твой выбор, брат: Лилиан красива, умна…

— Ты забыл маленькую деталь, брат: она вышла замуж за Фредерика.