Каре для саксофона
Шрифт:
– Здравствуй, Ева. Как всегда великолепна. Я вижу, ты в Монако освоилась.
– Да, мне здесь нравится. И много друзей...
– С друзьями всё-таки будь поосторожнее. Молодая ещё, доверяешь всем. Море, солнце расслабляют, делают людей уязвимыми и доступными. Вот этот парень из вашей компании - азартный игрок, готов на всё ради того, чтобы просадить деньги в казино, явно опытный в амурных делах. Что хорошего он может тебе дать? Ты - создание другого мира: музыкальная, трогательная, красивая, воспитанная. У тебя должна быть
– Но без любви жизнь пуста и бессмысленна, - сказала Ева тихо.
Гаровский слегка сжал её руку и повторил:
– Создание другого мира, - и почти про себя произнёс.
– Вот как твой хрупкий мир сохранить?
Отыскав глазами, какого-то парня, Олег Петрович позвал того жестом:
– А чем плох мой племянник - Максим?
Ева даже отпрянула, узнав нагловатого парня, который вёл себя вызывающе в российском ресторане.
– Вы, ведь кажется знакомы?
– Олег Петрович метнул взгляд на родственника.
– Немного. Он потратил целое состояние на орхидеи для моего саксофона, - с улыбкой произнесла девушка, сняв напряжение в разговоре и вызвав благодарный взгляд Макса.
Оставив племянника с Евой, Гаровский пошёл смотреть трюм яхты и электронное оснащение мега-судна.
– Ева, прости! Ну, дурак был. А потом голову от тебя потерял. Пойдём, покажу верхнюю палубу, - не дожидаясь ответа, Макс потянул Еву по винтовой дорожке вверх.
На верхней палубе в бассейне маленькими бриллиантами отражались звёзды.
Макс принёс по бокалу аперитива:
– Пьют какую-то гадость! Сейчас бы водочки или виски, - слегка сморщившись, посетовал он.
– Похоже, виски волновал твою душу ещё до этой яхты, - рассмеялась Ева.
– Нет, это коньяк, - поддержал шутку Евы Макс, опрокинув бокал аперитива.
Захмелев чуть больше, Макс у всех на глазах опустился перед Евой на
колени, заведя руки за спину как арестант, и громко сказал:
– Прости, Ева! Божество неприкосновенно! Виноват, искуплю!
Встав, Макс полез за звёздами в бассейн. Девушка вернула полный бокал официанту и хотела незаметно для "ухажёра" уйти, но к ней подошёл Даниэль:
– Извини, был занят в продаже яхты, не мог уделить тебе внимание. Выступила ты виртуозно. А это ещё одно разбитое сердце?
– показав на Макса глазами, спросил Даниэль.
– Ну что ты! Это загадочная русская душа, о которой у вас будут все говорить.
– В отель?
– Да.
"На Том Свете: "Что-то и здесь я неважно себя чувствую""
В катере мы с Отто не проронили ни слова. Я понимал, что на эстонца вышел синдикат, это было ожидаемо, поэтому волновало меньше, нежели только что состоявшийся разговор с неким Олегом Петровичем. Кто он Еве, и почему наши отношения с ней раздражают его настолько, что он, в конце концов, скатился
– Отто, что это за яхта?
– недоумевая, спросил я.
– Михаэль, с тобой хотят поговорить, - отводя глаза в сторону, произнес эстонец.
– А хочу ли этого я, ты подумал?
– А здесь думаем мы, молодой человек. Поднимайтесь, - дружелюбно, но твердо сказал крепкий мужчина лет пятидесяти, находящийся на яхте, и протянул руку. Деваться было некуда, на пирсе и палубе находились ребята крепкого телосложения и спортивного вида, и я вместе с Отто пошел в кают-компанию. Перед входом мужчина остановился и обратился к Отто:
– Ты пока побудь на палубе, а если потребуешься - мы тебя пригласим.
Он взял меня под локоть, завел внутрь. В кают-компании по центру стоял стол с четырьмя мягкими кожанами креслами, два из которых были свободны. Провожатый сел сам и предложил свободное кресло рядом.
– Ну что, господа, вот он - Михаэль Руман собственной персоной, а ты, Рольф, не верил, что он так запросто согласится прийти, - обратился он к мужчине того же возраста с каштановыми волосами, сидевшему напротив.
– Причем тут я, Майкл, это Сэм, - кивая в сторону третьего, выглядевшего немного постарше и чем-то напоминавшего Клинтона, картинно завозмущался Рольф.
– Давайте по делу, - серьезно отреагировал Сэм на слова Рольфа и наклонился к столу.
– Михаэль, какое ваше социальное положение в России?
– начал вопросом Сэм.
– Никакое, - с сарказмом ответил я, вспоминая разговор со странным Олегом Петровичем.
– Что, у вас нет никакого бизнеса?
– искренне удивился тип с каштановыми волосами.
– Сдачу в аренду некоторой недвижимости трудно назвать бизнесом.
– А как близкие относятся к вашему увлечению покером?
– спросил тот, кого называли Майклом.
– У меня нет близких - я сирота. Вернее, отец после смерти матери бросил меня в семнадцать лет. Так что я - "вольный стрелок".
– Ну, а невеста уже есть?
– продолжал Майкл.
– Я - игрок, господа, и за столом и в жизни, - уклончиво ответил я, уже прийдя в себя от неожиданной встречи.
– А как вы относитесь к Еве Милан, дружок?
– спросил Сэм, и я почувствовал в голосе угрозу, тем более, он, не отрываясь, смотрел мне в глаза.